Полночный воин

Джоансен Айрис

Ричард схватил ее мешок с травами, взял Бринн за локоть и толкнул к палатке.

– Бринн из Фалкаара, как и обещал. Мой подарок, чтобы угодить вам… по вашему вкусу.

– Я сам решаю, что мне нравится.

Гейдж Дюмонт поднялся с колен и повернулся к Бринн. Она внутренне ахнула, и дрожь пробежала по ее телу. Над ней возвышался двухметровый исполин, словно оживший греческий бог. Он был так грозен и так мужествен, что Бринн не смела дышать. Широкие плечи, могучий торс. Казалось, природа, расщедрившись, изваяла это прекрасное тело,

вложив в него все искусство прошлых веков и будущих. Рядом с норманном довольно рослый Ричард показался ей вдруг маленьким и неказистым. Иссиня-черные волосы струились по плечам Дюмонта, закрывая его скулы и высвечивая ярко-голубые глаза, излучавшие силу и власть.

– Твой бывший хозяин уверял меня, что ты знахарка. – Он показал на лежавшего на деревянном лежаке человека, – Вылечи его.

– Попробую. – Она взяла у Ричарда мешок с травами и подошла к раненому. – Что с ним?

– Ранен мечом в грудь. – Гейдж пристально посмотрел ей в глаза. – И не попробуешь, а вылечишь. Он не должен умереть, иначе ты пойдешь следом за ним в могилу.

Гейдж Дюмонт и в самом деле оказался не таким, как все. Его убежденность завораживала и пугала. Но Бринн, сталкиваясь лицом к лицу с необычными людьми, научилась бороться со страхом и стойко переносить угрозы. Она посмотрела Гейджу в глаза.

– Ты собираешься мешать мне, запугивая своими глупыми угрозами, или дашь заняться твоим человеком? Легкое удивление пробежало по его лицу.

– Почему глупыми? Ты еще узнаешь, что я не бросаю слов на ветер.

– Простите ее дерзость, – вступил в разговор лорд Ричард, – моя жена обращается с ней как с любимой собачкой, вот она и забыла свое место.

Гейдж вновь опустился на колени у лежака раненого.

– Я сумею ее приручить. Можешь идти.

Щеки Ричарда вспыхнули малиновым румянцем от его ледяного тона, но он сдержал свой гнев.

– Как вы изволили заметить, она еще не привыкла к покорности. Вам может понадобиться моя помощь.

– Мне за свою жизнь еще ни разу не требовались помощники, чтобы справиться с какой-то девкой. Ты отдал ее мне. Или, может, решил забрать свои подарок обратно?

– Нет-нет, но я…

– Иди. Не мозоль мне глаза.

– Я свободен?

Гейдж Дюмонт кивнул в ответ, не отрывая глаз от бледного лица Малика.

– Я прикажу Лефонту доставить тебя невредимым до Редферна. Но не слишком рассиживайся там. Вильгельму понадобится твое поместье и другие владения при раздаче своих долгов.

Лицо Ричарда потемнело от злости, но он все-таки сумел выдавить из себя подобие улыбки.

– Не волнуйся, эта женщина подчинится тебе. Я позаботился, чтобы она поторопилась вылечить сарацина.

Он поднял полог палатки и вышел; на Бринн пахнуло холодом.

– Слышала? – обратился к ней Гейдж. – Так спасай его.

Бринн подошла к сарацину и опустилась перед ним на колени. Дрожащий свет лампы выхватил из темноты удивительно красивое лицо, и даже черная борода не могла скрыть его совершенство. Сарацин

поразил ее своей молодостью: ему едва минуло двадцать лет. Бринн почувствовала сильную жалость к этому человеку. Смертельно раненный, в беспамятстве он лежал неподвижно, однако его крепкое тело все еще сохраняло юношескую гибкость.

– Как его зовут?

– Тебе ни к чему имя, чтобы лечить.

– Не указывай мне, что надо делать. Если хочешь, чтобы он выжил, будешь отвечать на все вопросы и дашь мне все, что понадобится, – холодно предупредила она. – Так как его зовут?

После минутного колебания Гейдж ответил:

– Малик Калар.

– Он говорит по-английски?

– По-английски, и по-французски, и по-норвежски, и еще на четырех языках, о которых твои саксы и не слышали. Считаешь, если он не христианин, то невежественный дикарь?

– Да говори он хоть на языке всех ангелов мира, мне до этого нет дела. – Бринн осторожно сняла покрывало. – Просто необходимо, чтобы он понимал меня. – Она сняла повязку. – И потом, я не саксонка. Я из Уэльса.

– Какая разница!

– Большая. Я никогда не буду… – Бринн отпрянула, увидев кровавую открытую рану. – Господь милостивый, ты хочешь, чтобы я вылечила это? Его проткнули, как жаркое на вертеле.

– Все случилось четыре часа назад, а он до сих пор не умер. У Малика очень крепкое здоровье. Помоги ему, и он останется жив.

– Порой умереть не так-то просто и быстро.

Гейдж перегнулся через тело Малика и цепко схватил ее за плечи.

– Не желаю слышать никаких отговорок. Вылечи его, ты должна это сделать! – приказал он, впиваясь глазами в ее лицо.

Его пальцы так вцепились ей в кожу, что Бринн вскрикнула от боли.

– Если ты переломаешь мне кости, то я ничем не смогу ему помочь, – рассердилась она. – Не нравится слушать правду – прочь из палатки. Он умирает. Я сделаю все, что в моих силах, но не по твоему приказанию.

Гейдж криво усмехнулся.

– А по повелению трусливого красавчика лорда Ричарда? Теперь ты будешь подчиняться только мне. Он тебе больше не хозяин.

– Он никогда не был моим хозяином. Ни один мужчина не смеет распоряжаться мной. – Бринн посмотрела ему прямо в глаза. – Не трать попусту время на глупую болтовню. Угрозами меня не запугаешь и не заставишь вылечить этого парня. Так уж я устроена. Я знахарка и знаю свое дело. А теперь прикажи принести горячей воды и чистый холст для перевязки.

Гейдж не сводил с нее глаз.

– Священник уже промыл рану.

Бринн поняла, что победила. Он не будет мешать ей.

– Значит, придется сделать это еще раз. Если сарацину суждено умереть, то я не буду потом упрекать себя за чужие ошибки. По моим наблюдениям, священники не всегда отличаются чистоплотностью. – Она сняла шаль. – Разведите огонь у палатки и дайте мне небольшой горшок с горячей водой. Я приготовлю отвары и снадобья.

– Он может умереть, пока ты возишься со своей стряпней.