Полное подчинение. На грани
Шрифт:
От одного только вида его улыбающейся физиономии становилось не по себе. Прокуренный воздух заражал Зейна безумием, а текила стекала в желудок едким концентратом животного бешенства!
Блядь! Да что с ним вообще не так?!
Откуда столько дикого, ненормального раздражения из-за того поноса, который лился из пасти Карлоса? С чего это он сходит с ума из-за какой-то мелкой сошки и его семьи?
Ну да ладно, сейчас нужно было перевести дыхание, собраться с мыслями и отогнать от себя все ненужные эмоции. Сейчас ни что на свете, ни один нерв
Не напрягаться, не злиться, и не веселиться как какой-то придурок. А и дальше седеть с каменной физиономией, делая вид, что ему глубоко насрать на всё происходящее. И лучше всего ему в этом помогало представлять, как уже завтра его встретит Амира.
Полностью голая. Лежащая на кровати с широко распростёртыми ногами. И сочащейся от возбуждения киской.
Да уж… И кто бы только подумал, что настанет время когда всем что ему понадобится для «счастья», станет красивая девочка, в которую он будет вколачиваться до белых искр и кровавой пелены в глазах.
Глава 4
– Не хочу, чтобы этот день заканчивался, – мотнула головой, с горечью понимая, что ещё немного, и я снова увижу Эккермана.
Ещё немного и на моей беззаботной жизни можно будет поставить жирный крест!
А ведь мне на самом деле нравилась та лёгкость и непринужденность, с которой мы общались с Марко. Никогда в жизни я ещё не проглатывала книги всего за день и всё только для того чтобы найти среди печатных страниц очередную его записку со стихами и цветочком.
Крокус, фиалка, крохотные веточки брунеры и арабиса. Которые я складывала в месте со всеми его записками в небольшую металлическую коробочку из-под чая, которую нашла на кухне. И каждый раз когда мне было грустно просматривала и перечитывала его прекрасные подарочки.
«Небо синее в цветке,
В горстке праха – бесконечность,
Целый мир держать в руке,
В каждом миге бесконечность»
Но больше всего мне нравилось стихотворение Эль Твит. Оно словно кричало о его чувствах. Вопило о том, как сильно он ждёт возможности быть со мной вне этих стен!
«Лишь тот кто ждёт – оценит встречу,
В разлуке нет ничьей вины –
Кто не любил – тот гасит свечи,
Кто любит – тот горит внутри»
И я ждала! Ждала каждый день, отсчитывая часы до того самого момента когда, Макро сумеет вытащить меня их этой проклятой тюрьмы. Тюрьмы, в которой он был моим единственным защитником и другом. Единственным с кем я чувствовала себя комфортно.
С добрым Густаво, приходилось претворяться Ниной и играть роль дочери, о которой я мало чего знала (разве что, кроме того, что эта святая каким-то непонятным мне образом настолько сильно влюбилась в это чудовище, что решила зачать от него ребёнка!).
С Изабеллой постоянно следить за своим языком,
И только одно за всю эту прекрасную неделю никак не давало мне покоя.
Несмотря на полное отторжение от Эккермана и того что он со мной делал, моё тело требовало секса!
Требовало очень тесной физической близости. Сводило меня с ума совершенно необъяснимыми, сумасшедшими снами! Снами, в которых я снова и снова изворачиваюсь, кричу и кончаю под тяжелым мужским телом.
Сны, после которых я просыпаюсь с рукой во влажных трусах. Сны, из-за которых начинаю ласкать саму себя как какая-то больная на всю голову нимфоманка!
Ласкать так и не получая ни капли полноценного удовлетворения. А только одни безумно краткие клиторные оргазмы и недолговременные разрядки, что только сильнее подстёгивали моё разбушевавшееся либидо.
Не знаю, кто именно это был: Зейн или Марко. Его лицо всегда оставалось в тени. В полной, абсолютной тьме! Всё, что было в моём распоряжении так этого оголённые ощущения. Цепкие прикосновения грубых рук, разгорячённая мужская кожа под подушечками дрожащих пальцев. Влажные поцелуи на шее. И проникающий в меня член.
Как не посмотри, но Эккерман сделал из меня больную! Зависимую наркоманку, источником дозы для которой был только он сам!
Ведь даже не будь в его доме столько камер видео наблюдения, а я бы всё равно не смогла спать с кем-то кроме него. Кроме единственного сумасшедшего готового разделить вместе со мной возможный диагноз.
Ведь одно дело краткие поцелую в период инкубационного периода и агрессивной противовирусной терапии, и совсем другое полноценные отношения при подтверждённом диагнозе. А подтвердить или опровергнуть его можно будет уже через неделю.
Но даже это не даст окончательного ответа, заставляя меня пройти тест повторно через три, а после ещё и через шесть месяцев. Учитывая настолько сильный у этого заболевая разброс в инкубационном периоде.
– Не хочу, чтобы он возвращался! – заныла словно ребёнок, чуть ли ни кожей чувствуя, как быстро сокращается расстояние между мной и этим демоном!
Шестым чувством, подстёгивающим все мои инстинкты до какого-то первобытного животного уровня. Ещё немного и я бы уловила его запах, появись тот на пороге дома!
– Знаю и сам хочу этого не меньше, – притянул меня к себе Марко, заключая в объятья и целуя в макушку. – Но иначе никак, Амира. Иначе никак.
– Как же я всё это ненавижу! Сил нет, насколько сильно! – закрыла глаза, стараясь во всех возможных нюансах запомнить этот момент.
Возможно, нашу с ним последнюю встречу. Здесь. В этом роскошном саду, где нас «не увидят» камеры Эккермана.
– Нет! Это не то, о чём вы подумали! – прозвучал у меня над головой перепуганный голос Марко за долю секунды до того, как схватил меня за плечи, отталкивая от себя. – Она плакала, и я всего лишь хотел её успокоить!