Полное собрание проповедей и поучений
Шрифт:
Нравственность по плоти не есть еще девство. Один из величайших святых нашей Православной Церкви, Василий Великий, с горечью говорил о себе: «Хоть жены я не познал, но я не девственник», т. е. в более совершенном смысле этого слова.
По церковному представлению, есть три степени духовного состояния человека: вышеестественное, естественное и, наконец,- ниже, или противоестественное.
К первому относится девство и монашеское целомудрие, понимаемое как дар благодати, всякая же иная форма плотской жизни духовно будет или ниже, или даже противоестественной.
Сказано
Отсюда правило: никогда не должно допускать к монашеству без предварительного испытания.
Монах, не хранящий целомудрия, в деле спасения стоит много ниже благочестного брака, почитаемого Православной Церковью спасительным путем. Принявший обет монашества лишается права на освященный Церковью брак, а всякое нарушение монахом целомудрия рассматривается как падение, и притом падение в нижеестественное.
Нормальный, неизвращенный брак сохраняет человека и физически, и нравственно, тогда как всякое извращение, даже мечтание о грехе, разлагающе действует на всего человека, т. е. и на психику, и на телесное здоровье.
Это разрушительное действие особенно усиливается, когда преткновению подвергается монах, нарушающий тем самым данный пред Богом обет, что влечет за собой потерю благодати, а мучительные угрызения совести могут довести его до мрачного отчаяния.
Подвиг девства есть некое искусство и сила Божественной жизни, научающая живущих во плоти уподобляться бесплотному естеству.
Самый существенный момент в этом искусстве - «хранение ума». Важнейшее правило в этом подвиге - не отдать ума. Без этого никакие телесные подвиги не достигают цели.
Аскетически воспитанный ум может сохранить не только свою чистоту и свободу, но покой тела в таких условиях, при которых другим это дело покажется невозможным.
«Не все вмещают слово сие» (Мф. 19, 11).
Св. Пимен Великий сказал: «Мы не телоубийцы, а страстеубийцы», ибо от Бога нас удаляет не тело, призванное быть сосудом или храмом живущего в нас Духа Святаго, а сладострастие, т. е. страсти с услаждениями.
Великий Иоанн Лествичник говорит: «Кто, будучи во плоти, получил и здесь победную почесть, тот умер и воскрес, и еще здесь познал начало будущего нетления.
Для достижения совершенной чистоты не имей привязанности, даже духовной, ни к человеку, ниже к вещи; люби всякого любовию совершенною, как самого себя, но без пристрастия, т. е. не пожелай присутствия или видения любимого человека и не услаждайся мыслию о нем.
Чистое супружество - похвально, но выше супружества - нерастленность. Супружество - уступка немощи, а чистота - светлость жизни. Сколько девство предпочтительнее супружества, столько непорочный брак предпочтительнее сомнительного девства.
Посему и ты, ревнитель совершенства, или вполне возлюби чистое девство, если имеешь к тому и силу и расположенность, или избери супружество».
Даже получить сердечную язву - страсть! Эту язву наносит иногда самое ничтожное обстоятельство: один неосторожный, по-видимому, невинный взгляд, одно необдуманное слово, одно легкомысленное прикосновение могут заразить неисцельно.
В некотором женском монастыре жила при игумении племянница, прекрасная собою по наружности и неукоризненного поведения. Она скончалась. Ее похоронили торжественно, в твердой уверенности, что чистая душа ее воспарила в райские обители.
Огорченная разлукою с нею, игумения предалась молитве, усиливала эту молитву постом и бдением и просила Господа, чтобы Он открыл ей, какой небесной славы удостоилась ее племянница в лике блаженствующих девственниц.:
Однажды, когда игумения в келейной тишине преполовившейся ночи стояла на молитве, внезапно расступилась земля под ее ногами, клокочущая лава потекла перед взором молившейся. Вне себя от испуга, она взглянула в открывшуюся перед нею пропасть и видит среди адского пламени свою племянницу.
– Боже мой,- отчаянно воскликнула она,- тебя ли я вижу?
– Да,- страшным стоном произнесла погибшая.
– За что же это?
– с горестью и участием спросила старица.- Я надеялась видеть тебя в райской славе, в ликах ангельских, среди непорочных агниц Христовых, а ты… за что это?
– Горе мне, окаянной, - простонала мучившаяся.
– Я сама виною вечной муки в этом пламени, непрестанно пожирающем, но не уничтожающем меня. Ты хотела меня видеть, и Бог открыл тебе тайну моего положения.
– За что же это?
– снова сквозь слезы спросила игумения.
– За то,- ответила мучившаяся,- что я казалась всем вам девственницею, непорочным ангелом, а на самом деле я была не та. Я не сквернила себя плотским грехом, но мои мысли, мои тайные желания и преступления свели меня в геенну. При непорочности моего девического тела я не умела сохранить в непорочности мою душу, мои мысли и движения сердечные, и за это я предана муке. По неосторожности моей я питала в себе чувство сердечной привязанности к одному юноше, услаждалась в моих мыслях и мечтах представлением его прекрасного вида и соединения с ним и, понимая, что это грех, совестилась открыться в нем духовнику при исповеди. Следствием порочного услаждения нечистыми мыслями и мечтаниями было то, что по кончине моей святые ангелы возгнушались мною и оставили меня в руках демонов. И вот я теперь горю в геенском пламени, вечно буду гореть.
Сказав это, несчастная застонала, заскрежетала зубами и, подхваченная пылающей лавою, скрылась со всем видением от взоров игумении.
Должно хранить душу и всячески ее блюсти, говорит св. Макарий, чтобы не приобщилась скверным и злым помыслам. Как тело, совокупляясь с другим телом, заражается нечистотою, так и душа растлевается, сочетаваяся со скверными и злыми помыслами, заодно с ними.
Это надо разуметь не об одном или двух родах помыслов, приводящих ко греху, но о всех вообще злых помыслах, как-то: о помыслах неверия, лести, тщеславия, гнева, зависти и других.