Полное собрание рассказов
Шрифт:
Нэн вздохнула.
— Наверное. Но это совсем не для тебя. Для некоторых заводы — прекрасное место: они процветают в этой среде. Но ты всегда был таким независимым… И ты любишь свою газету, не отрицай.
— Люблю, — сказал Дэвид, — и расставание с ней разбивает мне сердце. Пока не родились дети, все было отлично. А теперь я волнуюсь — детям нужно дать образование и все прочее.
— Но, милый, — возразила Нэн, — газета ведь приносит деньги.
— И в любой момент может прогореть. — Дэвид щелкнул пальцами. — Появится ежедневная с вкладышем местных новостей, и тогда…
— Дорсет слишком любит свою маленькую газету и не позволит такому случиться. Люди любят тебя и то, что ты делаешь.
Дэвид кивнул.
— А что будет через десять лет?
—
— Я бы поставил на то, что заводы никуда не денутся. Я не имею права больше рисковать, Нэн, не теперь, когда большая семья рассчитывает на меня.
— Большая семья будет не очень счастлива, милый, если ты не сможешь заниматься любимым делом. Я хочу, чтобы ты был счастлив, как прежде — разъезжал по округе, собирал новости, продавал рекламные объявления, — а потом приходил домой и писал то, что хочешь писать. То, во что ты веришь. Подумать только — ты на заводе!
— Я должен, Нэн.
— Что ж, как скажешь. Ты знаешь мое мнение.
— Это тоже журналистика, высококлассная журналистика, — настаивал Дэвид.
— Только не продавай газету Джейсону немедленно. Подожди хотя бы месяц или два, пожалуйста!
— Смысла ждать нет, но раз ты хочешь, так и сделаем. — Дэвид поднес к глазам брошюру, которую ему вручили после медосмотра. — Послушай, Нэн: в соответствии со страховым пакетом мне будут покрывать десять долларов в день медицинских расходов в случае болезни, сохранят полное жалованье в течение двадцати шести недель и выделят еще сто долларов на особые расходы в больнице. И жизнь застрахована за полцены. А если я вложу средства в правительственные облигации, компания будет выплачивать мне пятипроцентный бонус в течение двенадцати лет. У меня каждый год будет двухнедельный оплачиваемый отпуск, а после пятнадцати лет выслуги — трехнедельный. Плюс бесплатное членство в кантри-клубе. Через двадцать пять лет мне будет положена пенсия не меньше чем в сто двадцать пять долларов в месяц, а если проработаю дольше, то и пенсия будет куда больше!
— Святые небеса!.. — проговорила Нэн.
— Надо быть дураком, чтобы от всего этого отказаться, Нэн.
— И все-таки я хочу, чтобы ты дождался нас с девочками — хочу, чтобы ты привык к ним. Боюсь, ты просто запаниковал.
— Ничего подобного, Нэн. Поцелуй за меня малышек, а мне пора — надо представиться новому начальнику.
— Кому?
— Начальнику.
— О! Я думала, мне послышалось.
— До свидания, Нэн.
— До свидания, Дэвид.
Дэвид прицепил бейдж к лацкану пиджака и вышел из медпункта на окруженный забором раскаленный асфальт. Из обступивших его зданий доносился глухой монотонный грохот; Дэвиду просигналил грузовик и что-то попало в глаз. Он аккуратно, уголком носового платка извлек из глаза частичку сажи. Восстановив зрение, осмотрелся в поисках строения 31, где располагалось его новое место работы и где его ожидал начальник. От места, где стоял Дэвид, веером расходились четыре запруженные, казалось, уходящие в бесконечность улицы.
Он обратился к одному из прохожих, спешившему не так отчаянно, как другие:
— Не подскажете, как найти строение 31, офис мистера Флэммера?
Человек, которого он остановил, был стар, однако глаза его сверкали — казалось, лязг, вонь и нервная суета завода доставляли ему не меньшее удовольствие, чем Дэвид мог получить бы ясным апрельским днем в Париже. Он бросил взгляд на бейдж Дэвида, затем на его лицо.
— Только приступаете, верно?
— Да, сэр. Сегодня первый день.
— Что вы об этом знаете… — Старик покачал головой и подмигнул. — Только приступаете… Строение 31? Скажу вам, сэр, когда я впервые вышел на работу в 1899-м, строение 31 можно было увидеть прямо отсюда: между нами и им была сплошная грязь. Теперь все застроили. Видите вон ту цистерну, в четверти мили отсюда? От нее начинается Семнадцатая авеню, и вам нужно пройти ее почти до конца, затем через пути… Только приступаете? Наверное, лучше мне вас проводить. Я тут
— Спасибо.
— Пятьдесят лет, вот сколько я уже здесь, — гордо заявил старик и повел Дэвида по нескончаемым проездам и авеню, через железнодорожные пути, по пандусам и туннелям, сквозь цеха, переполненные плюющими, хныкающими, скулящими, рычащими машинами, по коридорам с зелеными стенами и пронумерованными черными дверями.
— Больше уже не будет людей с пятидесятилетним стажем, — с сожалением говорил старик. — В наши дни нельзя выходить на работу, пока тебе не исполнилось восемнадцать, а когда стукнет шестьдесят пять, приходится уходить на пенсию. — Он отвернул лацкан, чтобы продемонстрировать маленькую золотую кнопку. На ней было число «пятьдесят» на торговом знаке компании. — Молодежи такое уже не носить, как бы вам этого ни хотелось.
— Очень милая кнопка, — согласился Дэвид.
Старик указал на дверь:
— Вот кабинет Флэммера. Держите рот на замке, пока не разберетесь, что к чему. Желаю удачи!
Секретарши Лу Флэммера на месте не оказалось, Дэвид прошел к двери кабинета и постучал.
— Да, — раздался приятный голос. — Прошу вас, входите.
Дэвид открыл дверь.
— Мистер Флэммер?
Перед ним был толстый коротышка слегка за тридцать. При виде Дэвида он просиял.
— Чем могу быть полезен?
— Я Дэвид Поттер, мистер Флэммер.
Рождественская благостность Флэммера поблекла. Он откинулся на спинку стула, водрузил ноги на стол и засунул сигару, которую до этого прятал в кулаке, в свою огромную пасть.
— Черт, я подумал, что вы вожатый бойскаутов. — Он бросил взгляд на настольные часы, вмонтированные в миниатюру новейшей автоматической посудомоечной машины компании. — Сегодня у бойскаутов экскурсия. Должны были подойти пятнадцать минут назад, чтобы я рассказал им о наших бойскаутах. Пятьдесят шесть процентов служащих федерального аппарата в детстве были бойскаутами первой ступени.
Дэвид засмеялся, но тотчас обнаружил, что смеется он один, и замолчал.
— Внушительное число, — сказал он.
— Именно, — рассудительно подтвердил Флэммер. — Кое-что значит и для бойскаутов, и для промышленности. Теперь, прежде чем показать вам ваше рабочее место, я должен объяснить систему оценочных сводок. Так велит Инструкция. Биллинг говорил вам об этом?
— Не припомню. Очень много информации…
— Ничего сложного, — сообщил Флэммер. — Каждые шесть месяцев на вас составляется оценочная сводка, чтобы мы, да и вы сами, могли получить представление о достигнутом вами прогрессе. Три человека, имеющих непосредственное отношение к вашей работе, независимо друг от друга дают оценку вашей производственной деятельности; затем все данные суммируются в одну сводку — с копиями для вас, меня и отдела по найму и оригиналом для директора по рекламе и маркетингу. В высшей степени полезная штука для всех, прежде всего для вас, если вы сумеете взглянуть на это правильно. — Он помахал оценочной сводкой перед носом Дэвида: — Видите? Графы для внешнего вида, лояльности, исполнительности, инициативы, взаимодействия в коллективе — и далее в том же духе. Вы тоже будете составлять оценочные сводки на других сотрудников. Все это делается абсолютно анонимно.
— Понимаю. — Дэвид чувствовал, что краснеет от негодования. Он пытался побороть это ощущение, убеждая себя, что это реакция провинциала и что ему полезно будет научиться мыслить как член большой и эффективной команды.
— Теперь об оплате, Поттер, — продолжал Флэммер. — Нет смысла приходить ко мне и просить о прибавке. Это делается на основе оценочных сводок и кривой заработной платы. — Он порылся в ящиках, извлек оттуда график и разложил на столе. — Вот видите эту кривую? Это средний заработок сотрудников, окончивших колледж. Смотрите: столько средний сотрудник получает в тридцать; столько — в сорок и так далее. А эта кривая показывает рост зарплаты у тех, кто показал хороший потенциал. Видите, кривая выше и несколько круче. Вам сколько лет?