Полное собрание рассказов
Шрифт:
А затем, позже — он не мог бы сказать, насколько позже, — нечто новое и вместе с тем вечное. Слово «миссия», написанное на доске; негр в одежде монаха-доминиканца… и нарастающая ясность. Рип понял, что из чуждости появилось нечто знакомое; некий порядок в хаосе. Что-то делалось. Делалось нечто знакомое Рипу; нечто, чего не смогли изменить двадцать пять столетий; нечто из его детства, пережившее возраст того мира. В бревенчатой церкви в прибрежном городке он сидел среди туземцев-прихожан; некоторые из них были в изношенных мундирах; на женщинах — бесформенные, сшитые в монастыре платья; вокруг него взъерошенные белые люди смотрели невыразительными, тупыми глазами в
— Ite, missa est. [33]
Через несколько дней после столкновения машин Рип обрел способность разговаривать и попросил позвать священника (тот, как оказалось, сидел у его изголовья).
— Отец, я не могу понять, как вы здесь оказались.
— Меня позвали к сэру Аластеру. Он не особенно пострадал, но лежал без сознания. Вы оба легко отделались. Странно, что сэр Аластер пригласил меня, — ведь он не католик. Очевидно, пока лежал без сознания, у него была какая-то галлюцинация, из-за которой он захотел видеть священника. Потом мне сказали, что и вы здесь, поэтому я пришел.
33
«Идите, распущено» — так заканчивается католическая месса (лат.).
Рип немного подумал, превозмогая сильное головокружение.
— У Аластера тоже была галлюцинация, да?
— Очевидно, связанная со Средневековьем. Из-за нее он меня и пригласил.
— Отец, — сказал Рип, — я хочу исповедаться… Я устроил опыт с черной магией…
ПО СПЕЦИАЛЬНОЙ ПРОСЬБЕ
Оно было использовано в многосерийном телевизионном фильме; заменяет главы V, VI и VII и начинается на с. 241 книги. Таким образом, весь бразильский эпизод исключается. Тони Ласт покидает Лондон после провала попыток его жены устроить развод и отправляется в долгое и неторопливое морское путешествие.
Следующая зима
Пассажирский пароход вошел в гавань Саутгемптона ближе к вечеру.
Три дня небо было затянуто тучами; после Азорских островов океан разволновался; в Ла-Манше опустился густой туман. Тони всю ночь не сомкнул глаз, ему мешали туманная сирена и сомнения, связанные с возвращением домой.
Они пришвартовались вдоль набережной. Тони облокотился на поручень, выглядывая своего шофера. Он послал телеграмму в Хеттон, что его надо встретить и что поедет он прямо домой. Ему не терпелось посмотреть новые ванные. В доме его ждали перемены.
Поездка не была отмечена чем-то особым. Испытания серьезного путешествия были не для Тони — его не манили пустыни или джунгли, горы или пампасы; у него не было склонности к охоте на крупных зверей или к исследованию не отмеченных на карте притоков реки. Он оставил Англию, потому что в сложившихся обстоятельствах это казалось единственно правильным, то был обычай, освященный в литературе и истории многими поколениями разочарованных мужей. Он вверил себя агентству путешествий и в течение нескольких располагавших к лени месяцев таскался с острова на остров в Вест-Индии, обедая в резиденциях губернаторов, попивая коктейли на клубных верандах,
34
Койтс — игра, популярная в англоязычных странах главным образом в XIX в., в которой веревочные кольца бросают на деревянные палки.
Наконец он нашел своего шофера среди немногочисленных людей на набережной. Мужчина поднялся на борт и занялся багажом. Машина стояла за таможенными будками.
Шофер спросил:
— Может, большой чемодан мне отослать поездом?
— Сзади в автомобиле ведь полно места?
— Едва ли, сэр. У ее светлости много багажа.
— Ее светлости?
— Да, сэр. Ее светлость ждет в машине. Она прислала телеграмму, чтобы я заехал за ней в гостиницу.
— Понятно. И у нее много багажа?
— Да, сэр, необычно много.
— Что ж… может, лучше отправить чемоданы поездом.
— Очень хорошо, сэр.
Так что Тони пошел к машине один, а шофер занялся чемоданами. Бренда сидела сзади, забившись в угол. Она сняла свою шляпку, маленькую вязаную шляпку, которую он подарил ей несколько лет назад, и держала ее на коленях. В машине было почти темно. Она подняла взгляд, не повернув головы.
— Дорогой, — сказала она, — ваш корабль намногоопоздал.
— Да, мы попали в туман в проливе.
— Я приехала сюда вчера вечером. Люди в офисе сказали, что ты приплываешь сегодня рано утром.
— Да, мы действительноопоздали.
— С кораблями никогда ничего точно не знаешь, ведь правда?
Повисла пауза. Затем она спросила:
— Ты не сядешь?
— Там какие-то неприятности с багажом.
— Блейк об этом позаботиться.
— Он отсылает его поездом.
— Да, я думаю, другого выхода нет. Сожалею, но я взяла с собой так много… Видишь ли, я взяла с собой все. Мне опротивела та квартира… Запах из нее так и не выветрился. Я думала, все дело в новизне, но становилось все хуже. Ты знаешь — это запах батареи отопления.Я думала и так, и по-другому, а потом решила бросить эту квартиру.
Тут вернулся шофер. Он все устроил с багажом.
— Что ж, пора ехать.
— Очень хорошо, сэр.
Тони сел рядом с Брендой, и водитель закрыл дверцу за ними. Они миновали улицы Саутгемптона и выехали за город. За окнами домов, которые они проезжали, уже зажигались лампы.
— Как ты узнала, что я прибываю сегодня днем?
— Я думала,что ты прибываешь сегодня утром. Мне сказал Джок.
— Я не ожидал увидеть тебя.
— Джок сказал, что ты удивишься.
— Как он?
— С ним случилось что-то ужасное, но я не помню, что именно. Мне кажется, это связано с политикой или, может быть, с девушкой. Не помню.
Они сидели поодаль, каждый в своем углу. Тони очень устал после бессонной ночи. Глаза его слипались, свет огней небольшого городка раздражал.
— Ты хорошо провел время?
— Да. А ты?
— Нет, очень паршиво. Но я не думаю, что тебе интересно слушать это.
— Какие у тебя планы?
— Никаких. А у тебя?