Полное собрание сочинений. Том 11. Друзья из берлоги
Шрифт:
«Я понимал всю сложность своего положения. Главное было не потеряться. Спокойно сказал: «Да, ребята, этот я плохо знаю. Но, надеюсь, поможете?..» И острословы сразу сдались:
— Конечно, поможем!
Оказалось: трактор с осени не заводился и не был в ремонте. Три дня Капитан провозился возле него, регулируя поршни, управление, зажигание. Помощников было много. Помогали охотно, с азартом. Трактор ожил. И Капитан повел свою первую борозду.
— Братцы, да он как будто всю жизнь пахал! Как по струнке идет!..
Трактористы не
— Ну давай действуй, моряк, — примирительно сказал бригадир. — Что такое огрехи, надеюсь, знаешь?..
Так началась работа. «Я очень старался.
Спал в сутки по четыре часа. Раньше всех поднимался — проверить, отладить трактор — боялся: в борозде стану, и придется кого-нибудь звать… Первым в нашей бригаде все время шел Иван Соколко. Следом был его сын.
Против этой семейной фамилии на доске в полевом стане бригадир ежедневно выводил мелом цифру: «250 %». У меня тоже получалось неплохо — полторы нормы. Но Иван Максимук, сеявший по моей пахоте, подгонял: «Отстаем, морячок…»
В одну из ночей Капитан остался на поле подготовить для сеяльщика задел гектаров хотя бы в десять. Работа шла споро. Но пахарь увлекся и проглядел, как вода в радиаторе закипела.
Где-то недалеко, вспомнил, была ложбина с водой. Пошел искать и потерялся впотьмах.
«Брожу с ведерком — ни трактора, ни воды! И тут пошел дождь, холодный, с ветром. Ничего не оставалось как напрямик по пашне бежать на огонек в село. Девять километров трусцой пробежал…»
С рассветом в общежитие к Капитану явились четверо трактористов и бригадир. «Живой? — поставили бутылку на тумбочку. — Нет-нет, на этот раз не откажешься, согревайся!»
Это было на восьмой день работы. А всего Капитан просидел за рулем трактора двенадцать дней. Отпраздновать вместе со всеми окончание сева ему не пришлось. Из Москвы пришла телеграмма: «Выезжайте немедленно. В пятницу вылет на Кубу».
Больше всех огорчился известием бригадир:
— Ах, жалко, Женя. Так ты кстати пришелся, людей-то, сам видишь…
Вся бригада собралась на часок проводить Капитана. Опять шутили. Но в этот раз и гость шутил со всеми на равных.
— Ты, Женя, теперь у нас свой человек, — сказал бригадир. — Приезжай в любой час. Лучший трактор дадим. И вообще…
В бухгалтерии, как полагается, подбили бабки. Вспахал Капитан 240 гектаров. Заработал 102 рубля. За вычетом проезда в два конца из Москвы, покупки рабочей одежды и платы за харч остался у Капитана еще капитал — купить в сельской лавке хорошо сработанные яловые сапоги.
— Сто лет носить буду, — шутил Капитан, примеряя в Москве обновку.
— Да, в таких тысячу верст отмахаешь…
А скажи-ка, Евгений Иванович, — спросил я уже напоследок, — верно ли сделан выбор тогда, в 45-м. Может, все же не в капитаны, а в агрономы надо было держаться?
— Нет, ошибки не вижу. Море — моя
Капитан дальнего плавания Евгений Иванович Захаров с сыном на корабле.
* * *
Капитану дальнего плавания Евгению Ивановичу Захарову сорок восемь лет. Приказом Министерства морского флота он послан на Кубу учить молодых мореходов безопасности плавания.
И опять Наталья получает от Капитана письма. В последнем с обычными шутками написал он о службе, о заморском житье-бытье.
Пишет, что разыскал своих старых друзей- пастухов. «По воскресеньям бываю у них. Даже старая лошадь меня признала… Володьку научил держаться в седле…»
Из совхоза «Россия» тоже пришло письмо. Там убирают хлеб. Все на пашне взошло и выросло без огрехов. И на празднике урожая в этом хлебном краю хорошим словом, конечно, помянут майского гостя, моряка, мир у которого очень велик — Море и Суша.
Фото автора. 22 августа 1976 г.
Ночлег на мельнице
Уже несколько лет в разных местах я спрашивал: «А не осталось ли где-нибудь водяной мельницы?» Ответ был всегда одинаков.
И я решил уже: увидеть мельницу невозможно. А ужасно хотелось. И как некоторым чудакам кажется, что не все мамонты вымерли, что где-нибудь в недоступных лесах остался все же ну хоть один из этих покрытых шерстью слонов, так и я верил в чудо. И не напрасно!
Недавно в Брянске поплавок моей на удачу заброшенной удочки вдруг шевельнулся. Вместо обычного «нет, не помню» один человек сказал: «Мельница?.. Да хотите сегодня же съездим…»
В тот же час мы и тронулись.
И обнаружилась мельница эта не в глухомани, не в забытом богом и техническим прогрессом дремучем лесном углу, а в семидесяти километрах от Брянска, почти у самой дороги в древний Трубчевск.
Сначала мы увидели речку. Она отличалась от многих маленьких речек, текущих в этих местах: в ней вдоволь было воды. Русло было заполнено до краев.
Берега опушали заросли таволги, ивняка и рогоза. По заводям плавали гуси. Расходились круги от рыб. И шел от речки волнующий запах здоровой воды, запах прибрежных трав и донных растений. Мельница была где-то недалеко, за холмом.
Мы с другом вышли из «газика», чтобы пешком, по тропке, пробитой в упругой траве, не спеша подойти к этому «мамонту», уцелевшему среди телефонных столбов, среди дорог, покрытых асфальтом, среди опор электрических линий, среди всего, что быстро и не всегда к лучшему меняет облик земли.