Полное собрание сочинений. Том 11. Друзья из берлоги
Шрифт:
И еще одна важная особенность нашей издательской системы. Она — подлинно интернациональна. Нашу страну населяют более ста различных наций и народностей. Некоторые народы только после Октябрьской революции обрели письменность. И сразу книга всюду стала потребностью. Эту потребность мы стараемся удовлетворить, каким бы малым ни был народ. Например, чукчей всего тринадцать с половиной тысяч, эвенков — немногим более двадцати пяти тысяч, ненцев — двадцать восемь тысяч. Но эти народы, как и все остальные, имеют на своем языке и учебники, и художественную литературу.
Конечно, далеко не простое дело — многоязычность
Да, это наша общая гордость. Ни в какой другой стране мира таких масштабов культурных преобразований не было.
В.: Борис Иванович, теперь о книге вообще. Я помню, как много было прогнозов и предсказаний, что телевизор станет могильщиком книги…
О.: Жизнь не так уж редко срамит предсказателей и ломает прогнозы… Какую-то часть времени телевизор у всех у нас отнимает, конечно. Но ведь и свободного времени у людей стало больше. Так что те, кто читал, продолжают читать не меньше, чем прежде. И вот как это подтверждает статистика. За двадцать пять лет телевизор пришел едва ли не в каждый дом. Но упала ли тяга к печатному слову? Нет. Тиражи книг за это же время выросли в мире в три раза.
Обращаясь к исследованиям, могу сказать: книга в приобщении человека к культуре и знаниям, в воспитании чувств первенства не утратила.
Что касается взаимоотношений «телезрителя» и «читателя», то почти всегда экранизация какого-нибудь произведения возбуждает в нас заново интерес к уже прочитанной книге.
Я помню, как после экранного «Тихого Дона» мне захотелось, показалось просто необходимым перечитать книгу. Спросите библиотекарей, и они скажут, как возрастает спрос на каждую книгу, по которой делали фильм. Самый последний пример: огромный спрос на книгу Стендаля «Красное и черное»…
В.: Вы сказали, что тиражи книг заметно выросли. Вместе с тем, все это знают, ощущается острая нехватка книг. Чем бы Вы объяснили взрывоподобный спрос на печатную продукцию?
О.: Я думаю, дело в первую очередь в росте образованности и культуры народа, повышении его жизненного уровня. Не последняя роль принадлежит здесь и научно-технической революции. Понадобился качественно новый уровень знаний…
В.: А каким образом научно-техническая революция коснулась самой книжной индустрии?
О.: Перемен всяких много, и нелегко удержаться от соблазна перечисления. Полиграфия и раньше поражала воображение сложной техникой. Помните, Чапек писал о ротационной машине: «…если бы она стояла где-нибудь на берегу Замбези, туземные племена, наверное, принимали бы ее за божество и приносили бы ей жертвы». Но время идет. Сегодня вряд ли кого-нибудь удивишь такими машинами. Что же касается нововведений, то я бы рискнул утверждать: в некоторых случаях человек, заглянувший в типографию после перерыва лет в десять, ее сейчас не узнает — новое оборудование, новая технология, новые принципы производства…
В.: Качество
О.: Первый путь увеличения производственной мощности — модернизация типографий, о которой я уже говорил. Тут есть резервы, и мы их стремимся использовать. Но, конечно, строились и новые крупные предприятия.
В Тбилиси, Алма-Ате, Фрунзе за минувшую пятилетку введены в строй крупные полиграфические комплексы. Огромные специализированные комбинаты созданы вблизи Москвы. Послевоенным первенцем был Калининский комбинат.
В последние годы построены комбинат-гигант в Чехове (специализирован для выпуска журналов), еще один комбинат в Калинине (для выпуска детской литературы), в Смоленске — комбинат учебников, в Можайске вводится в строй комбинат, печатающий книги на иностранных языках… Каждую минуту с печатных машин страны сходит сейчас 33 тысячи книг и брошюр, около пяти миллионов в день. В год — свыше одного миллиарда семисот миллионов.
В.: И все-таки мы ощущаем: мало. Что ставит предел насыщению книжного рынка?
О.: Прежде всего бумага. Ее пока недостает. И насыщение рынка всем необходимым остается сложной проблемой.
В.: Мы коснулись сейчас темы, которая многих волнует. Сначала о бумаге. Как будет увеличиваться ее производство? И не содержится ли и тут зерно еще одной проблемы? Бумага — это лес, а лес — это кислород, это здоровье наших рек и озер, это, наконец, красота нашей земли. Сегодня тираж только одной книги — это гектары сведенного леса. Не окажемся ли мы с книгой в руках, но сидящими на пеньке?
О.: Вашу тревогу, Василий Михайлович, я понимаю, и она небезосновательна. Думаю, однако, что, если лес брать не только там, где он «ближе лежит», а также там, где он, нередко перезревая, гибнет, в обозримом будущем леса без ущерба для здоровья земли хватит и на строительство, и на бумагу. И надо еще иметь в виду: срубленные леса возобновляются.
В 1976 году принято государственное решение значительно увеличить прирост бумаги в стране. Будут введены новые производственные мощности. Пока же ежегодная прибавка ее недостаточна. Так что приходится, как говорят, по одежке протягивать ножки. Наша издательская политика состоит в том, чтобы возможно разумней и экономней использовать то, что имеем.
В.: Где же мы экономим и во имя чего?
О.: Одна из важных статей экономии бумаги — избежать дублирования изданий. Планы издательств тщательно обсуждаются и координируются Комитетом. Ведется учет: что, где и в каком количестве издается. Для этих целей в Москве создан и действует информационно-вычислительный центр.
Еще. Сокращено число ведомств и организаций, обладающих правом самостоятельного издания литературы.
Кое-что дала нам борьба с «толстой книгой». Для некоторых видов изданий (монографии, научные сборники, учебники и т. д.) пришлось установить предельный объем.