Полное собрание сочинений. Том 14. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть вторая
Шрифт:
Князь Андрей почувствовал, что слезы душат его. Он [609] приподнялся и перевернулся на другой бок.
«И могло, могло этого не быть. Нет, я одно хочу, хочу еще. Это — убить этого человека и видеть ее. [610] И зачем он не женился на ней? Он не удостоил ее.Да, то, что для меня — верх моих желаний, для него — презренно. Так, их есть царство земное. Что же мое?..... Что-то есть и все-таки не хочу я быть ими». [611]
609
Зач. позднее:встал и вышел и стал ходить взад и вперед по сараю, ударяя, ломая хворост и вписано окончание фразы.
610
Зачеркнуто позднее:«Я говорил себе всё, чтобы доказать, что я не имею этого права, но я не могу. И зачем мне ее видеть? Вон Тимохин идет, и чего он желает? Совсем другого. Кто это всё поймет? Ему всё равно, и Павлу всё равно. Стало быть, и мне всё равно, И действительно, мне всё равно. — Эй, Павел, давай самовар и попроси господ, кто хочет чаю. Это кто?
Это был Pierre, который, разминая ноги, в своей пуховой шляпе входил в сарай князя Андрея и ударился головой о жердь, оставшуюся сверх ворот. Вместо зачеркнутого вписан на полях след. текст, кончая:мне тяжело с тобою».
611
На полях:<Князь Андрей восхваляет линейную службу. Немцы едут мимо. Русские, как на острове.>
В
— Que diable! [612]
Андрей оглянулся. Это был Pierre, который в своей пуховой шляпе, входя вместе с офицерами, не нагнулся и стукнулся головой о жердь, остававшуюся сверх ворот сарая.
Pierre с первого взгляда на своего друга заметил, что, ежели он переменился с последнего их свидания, то только в том, что за это время он еще дальше ушел на том пути мрачного озлобления. Андрей с насмешливой и скорее неприязненной улыбкой встретил Безухова.
612
Ах, чорт возьми!
Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей теперь из своего мира, в особенности же Pierr’а, с которым он почему-то чувствовал необходимость всегда быть откровенным и еще более потому, что вид Pierr’a напоминал ему живее всего их последнее свидание и угрожал ему повторением тех объяснений, которые были при последнем свидании. Князь Андрей, сам не зная почему, испытывал неловкость смотреть ему прямо в глаза (неловкость эта тотчас же передалась Pierr’у) и боялся остаться с ним с глазу на глаз.
— А, вот как, — сказал он, подходя к нему и обнимая его. — Какими судьбами? Очень рад.
Но в то время, как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица была больше, чем сухость, была враждебность, как будто он говорил: «Ты — очень хороший человек, но оставь меня, мне тяжело с тобою».
Последнее свиданье их было в Москве, когда Андрей получил письмо Ростовой. [613]
— Mon cher. Я [614] приехал.... Так..... знаете... приехал... мне интересно, — сказал Pierre, краснея. — Полк мой еще не готов. [615]
613
Зачеркнуто:A que diable, — сказал Pierre, потирая себе лоб. Последние три слова вписаны по зачеркнутому позднее:— Eh bien, mon cher, voila o`u nous en sommes. Napol'eon `a 60 v[erst] de Moscou [Ну, мой милый, вот до чего мы дошли: Наполеон в 60 верстах от Москвы].
— Ты зачем здесь? — спросил Андрей. — Не потому, чтобы я был не рад тебя видеть, напротив, я очень, очень рад нынче тебя видеть. Ах ты, милая рожа, <говорил он, целуя его> и князь Андрей, сделав свое детское лицо, обнял его.
614
След. девять слов вписаны позднее.
615
Зач. позднее:Как я ни старался, я не мог быть употреблен. Что ж мне делать?
— Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? — сказал Андрей. [616]
— Да, да... [617]
— Ну, что Москва? Что мои? Приехали ли, наконец, в Москву? — спросил князь Андрей.
— Не знаю. [618] Жюли Друбецкая говорила, что она получила письмо из Смоленской губернии.
— Не понимаю, что делают. Не понимаю. [619] Войдите, [620] господа, — обратился он к офицерам, которые, увидав гостя, замялись у входа в сарай. Впереди офицеров был Тимохин с красным носом, [621] который хотя теперь за убылью офицеров был уже батальонный командир, [622] был такой же добрый и робкий человечек. [623] За ним вошли адъютант и казначей полка. Они были грустны и серьезны, как показалось Pierr’у. Адъютант почтительно сообщил князю, что в один батальон не достало калачей, присланных из Москвы. Тимохин тоже что-то передал по службе. [624]
616
Зач. позднее:улыбаясь.
617
След. фраза вписана позднее.
618
Зач. позднее:Pierre уселся на ковер и кивал дружески головой дядьке Сидору, вошедшему с самоваром.
619
Зач. позднее:Как оставаться там, где всякую минуту могут захватить французы.
620
След. слово вписано позднее.
621
Зач. позднее:тот же Тимохин, так же, как и в 1805 г. ротный и надписаны след. девять слов.
622
Зач. позднее:и робкий, запуганный надписаны след. шесть слов.
623
Зач. позднее:Офицеры успо[коились] и вписан текст до конца абзаца.
624
От слов:тоже что-то передал по службе кончая словами:— Eh bien vous ^etes plus avanc'e que qui cela soit, — сказал князь Андрей — печатается по наборной рукописи, сверенной с остатками попорченного автографа, который был написан позднее на полях вместо зачеркнутого первоначального текста:<и князь Андрей> завязался разговор, более общий, и князь Андрей старательно всякий раз переводил французские слова, по привычке говоренные Pierr’ом, и сам говорил только по-русски. На вопрос Андрея, где был Pierre и что видел, Безухой рассказал свое посещение главной квартиры, объезд позиции и столкновение на левом фланге, которого он был свидетелем.
— Я не мог понять хорошенько только одного, — сказал Pierre, — это то, где наш центр, где левый и правый фланг? Ежели онатакует нас в Бородине, то это так, но ежели он атакует нас на правом фланге, то то, что было левым флангом, сделается центром...
Князь Андрей улыбался, слушая Pierr’а.
— Ты выучил, однако, уж эти слова: центр и фланг, — сказал он. — А ты не поверишь, какие ты истины говоришь, однако...
— Я не понимаю.
Раскланявшись с Pierr’ом, которого князь Андрей назвал им, они разместились на полу вокруг поданного самовара, и младший из них занялся разливанием. Офицеры не без удивления смотрели на толстую громадную фигуру Pierr’а и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер уж обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину.
— Так ты понял всё расположение войск? — перебил его князь Андрей.
— Да, то есть как? — сказал Пьер, — как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все-таки понял общее расположение.
— Eh biens, vous ^etes plus avanc'e que qui cela soit, [625] — сказал князь Андрей.
— То есть как? — сказал Pierre, с недоумением через очки глядя на Андрея.
— То [626] есть, что никто ничего [627] не понимает, [628] как и должно быть, — сказал князь Андрей.
625
Ну так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было,
626
Зач. позднее:что ты не понимаешь и вписаны след. два слова.
627
Слово:ничего вписано позднее.
628
Зач. позднее:Но ты говоришь истину, потому что не понимаешь и так говоришь. Всё это
— Да, да, — отвечал он на удивленный взгляд Pierr’а. [629]
— То есть как же ты это понимаешь. Ведь есть же les lois. [630] Ведь, например, я сам видел, как на левом фланге Бенигсен нашел, что войска стоят слишком далеко назади для взаимного подкрепления и выдвинул их вперед.
Князь Андрей сухо, неприятно рассмеялся.
— Выдвинул вперед корпус Тучкова, я был там, я видел. А ты знаешь, зачем он выдвинул? А затем, что глупее этого уж ничего нельзя сделать.
629
Зач. позднее:Ты говоришь: где наш <левый> центр, никто не знает и не может знать, потому что никто не знает, будет ли он нас атаковать спереди, или слева, или справа, или сзади. Центр и фланги <сражения> диспозиции можно видеть только после сражения, а не до.
Далее вписан текст, кончая:нельзя быть легкомысленным (стр. 111) вместо зач.:
— Ну, однако, есть же тактические законы, по которым, как в jeud’'ech'ees [шахматной игре] руководствуются полководцы.
— Никаких нет и не может быть, а так, забавляются, вот, что ты можешь ли себе представить. А это — так, и только вследствие этого я <перестал служить> теперь служу с этими господами, с которыми мы стреляемся и деремся, а не с теми, которых ты сейчас видел в штабе и которые заняты только тем, чтобы притворяться делающими.
[ Далее пропуск пятнадцати строк, которые были написаны на оборванной части рукописи, до слов:и сообразить все сочетания, которые могут быть, и сос[тавл]яет мастерство игрока.]
Князь Андрей улыбнулся, как человек, [который] рад, что противник в [спо]ре, желая опровергнуть, дает ему наилучшие орудия.
— Прекрасно, — и князь Андрей, обращаясь к Тимохину («и он мог понять это, так просты будут мои доводы», думал князь Андрей).
— Остановимся на шахматной игре, с которой так любят сравнивать военное дело. В шахматах есть 16 штук у одного, 16 у другого, всех вместе на доске 4 x 16. Сила и действие каждой шашки определена неизменно, противнику видны все действия другого противника. Шашкам есть, пить и греться не нужно, шашки не имеют своей воли никакой, и время не принимается в расчет в игре. Ты можешь обдумывать ход, сколько тебе угодно. Условия войны немножко другие, мы после об них поговорим. Но и при [шахма]тах — (ты ведь играешь) <видишь, что нужно> знаешь, [что] сочетание может быть так[ое], какого не напишешь во всю эту стену, и что всех сообразить нельзя, а нужен талант, инстинкт шахматный одного человека.
Ну так ежели нужен талант в шахматах, где условия так определены, так тем более нужен этот — еще больший талант и дар — в военном деле.
— Да, ты говоришь «тем более». А я говорю, совсем не нужно именно оттого, что сочетаний, которые могут выйти из военного, не только бильоны, но им нет числа, это — бесконечность, и обнять это дело умом совсем нельзя....
— Да отчего же?
<Совершенно оттого же, отчего ты не можешь>
— Оттого, что надо хорошенько понять условия войны. Не забудь: в шахматах ты знаешь свою силу и силу противника — раз. Здесь ты этого не знаешь, так что ты можешь ошибиться, как один к 10.
— Противника, но свою, как же не знать?...
— Да, ежели ты говоришь, что у Кутузова есть список, что у меня в батальоне 360человек (365, поправил адъютант), то ты прав, но когда он захочет употребить этот батальон, то он никак не может определить силу напора или отпора этого батальона. В начале дела пролетит ядро, хорошенько срежет три — 4 головы, мы не удержим батальона и побежим, а пролетит над нами 3—4 ядра, да Петр Захарович перед фронтом коленцо сделает, мы целый полк прорвем.
— Это так точно, ваше сиятельство, — радостно подхватил Тимохин, давно желавший согласиться с «нашим князем», но не в силах понимать того, что говорилось прежде.
— Как в Туретчине...
Князь Андрей перебил его.
— Ну так видишь ли, во-первых, ты не знаешь, сколько у противника и сколько у тебя (эти люди равны 100 иногда). Но всё это зависит от самых непредвиденных обстоятельств, понапер, чуть накатил колесо, и ядро полетит, убьет Наполеона, а откатил, оно пролетит мимо. — Теперь другое. Шахматы не имеют своей воли, а здесь у каждого своя, потом 3-е: в шахматах пустого места ровно вдвое против занятого, а здесь мы столпились на клочке, который составляет 1/100000 всего пространства, которое может быть театром войны, а потом главное, как мне ответить на твои вопросы. Если вот я могу, закурив трубку, думать
[ Далее край листа с написанным текстом оборван. Текст восстановлен по копии, кончая словами:мгновенно тем,]
Ты говоришь: наша позиция, левый, правый фланг, всё это — вздор, ничего этого нет. А вот что нам предстоит завтра: 100 миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали мы, побегут они,убьют того, убьют другого, а то, что делается теперь, всё это — забава.
<[Диспо]зиция и всё это забава, флюгерок, [который] вертится над машиной и воображает, [что он] вертит машину, а в сущности вертится только оттого, что вертится машина.> Дело в том, что не только они вертят машину, но они большей частью стараются мешать ходу дела, занимаясь только своими страстями. Однако и помешать они не могут, потому что дело слишком огромно. Для меня всё это теперь представляется чем: 100.000 русских и 100.000 французов сошлись драться. Факт в том, что эти 200 тысяч дерутся, [а] записывать счеты и лгать после сражения они поручили Кутузову и Наполеону с компанией. Ты вот рассказывал, что на левом фланге Бенигсен напутал что-то с Тучковым и перевел его на другое место вперед <и не доложили об этом главнокомандующему>. Ты ищешь объяснения этому и думаешь, что ты недостаточно знаешь военное дело, чтобы понять всё глубокомыслие этого поступка, а я тебе объясню: Бенигсен спит и видит быть главнокомандующим; ему надо подставить ногу Кутузову и показывать, что он знает дело, что он готов [?] даже жертвовать собой для успеха дела. Вот он переводит Тучкова вперед. А зачем? Этого понять нельзя. Совершенно [?] всё равно ему стоять сзади или впереди. Обойдет неприятель левый фланг, тем лучше, пускай он, имея слева Багратиона, наткнется на Тучкова, а не обойдет — он и Багратион будут атаковать, тем лучше, ежели он впереди, чтобы подать ему помощь. Всё покажет самое дело, а до тех пор ничего нельзя сказать и обдумать.
<Ну, как,> диспозиция. Есть у нас войска, есть за нами войска, поставили на холм за спиною нас всех в линию, резервы очень близко сзади (это может быть хорошо, может быть очень дурно) и станем завтра стрелять друг в друга, бежать и пугать и, когда кончится всё, они там выдумают историю баталий о том и по образцу прежних, и напишут, и все поверят, и мы даже, которые были в баталии и ничего не видали из того, что написано, поверим, что всё это так точно было, поверим потому, что вся история была написана к нашей чести, как это было везде, где я только был, от Аустерлица до Бухареста [?].
— Ну, так как же военная история? — сказал Pierre.
— Военная история, — разгорячаясь всё больше и больше, продолжал Андрей. — Ты пойми одно, <что> война есть <одно> самое гадкое и неразумное дело. Что такое война? Убийство, <грабеж, обман, измена [?]>. Что нужно для успеха войны? Грабеж (продовольствие войск), обманы (военная хитрость), поддержание духа (измена — шпионство). <Для того чтобы> Это — самое скверное дело, преданное позору в лице Каина. <Но ничего> И оно не изменилось, мы все — Каины, но дело в том, что Наполеон <победил> убил многих, и оттого он имеет власть. А как скоро он имеет власть, он имеет льстецов Далее вписано позднее на полях:(а до него ее имел Марат, Робеспьер, Пугачев), всех за редкими исключениями, и эти льстецы не могут иначе, как, подделав разум под совершившиеся факты, объяснять, что убийство есть величайшее достоинство. (Труднее было найти ему предком императора, но нашел же.) Далее часть рукописи оборвана, недостает пяти строк.
Всё, что мы писали [?], говорили, печатали, думали о войне — всё есть ложь, ложь, ложь и ложь, подобной которой нет ни в каком деле, потому что нет дела более дурного.
Pierre обрадовался вдруг, поняв эту мысль, и, встав, начал ходить, дальше развивая ее.
На полях рукописи:перевязочный пункт — P[ierre].
630
[законы.]
— Ну, как же однако, — возражал Pierre, избегая взгляда своего бывшего друга, — все обсуживали этот вопрос. И в такую минуту, я думаю, нельзя быть легкомысленным. [631]
Князь Андрей захохотал так же, как смеялся его отец (Pierr’а поразило это сходство).
— В такую минуту, — повторил он. — Для них, для тех, с которыми ты там объезжал позицию, эта минута только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить крестик и звездочку лишнюю.
631
Зачеркнуто:Пьер начал приводить примеры из военной истории Фридриха и Н аполеона
Расставлять и переставлять нечего, потому что всякая диспозиция не имеет смысла, а так как ils sont payes pour cela, [632] им надо притворяться, что они что-нибудь делают.
— Однако всегда успех и неуспех сражения объясняют неправильными распоряжениями, — сказал Pierre, оглядываясь на Тимохина за подтверждением и на лице его находя согласие с своим мнением, точно такое же, какое и находил в нем князь Андрей, когда случайно взглядывал на него.
— А я тебе говорю, что всё это вздор и что ежели бы что-нибудь зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку, вот с этими господами и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них....
632
[им за это платят,]