Полное собрание сочинений. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть третья
Шрифт:
Всегда, когда совершается какое-нибудь событие, ему предшествуют слова, определяющие временное значение этого события. Каким образом являются эти слова? Событие есть деятельность многих людей. В деятельность людей входит и произнесение слов.
[ Далее от слов:Когда совершается какое-нибудь событие кончая:чем более деятельность их направлена на приказыванье близко к печатному тексту. T. IV, эпилог, ч. 2, гл. VII.]
В сложных больших группах людей люди приказывающие совершенно отделяются от людей действующих и исключительно
При усложнении форм народной жизни люди эти более и более отделяются от масс действующих и составляют особый разряд людей, не принимающих прямого участия в событиях, но исключительно занятых тем, чтобы предполагать всевозможные исходы его и одно из тысяч их предположений оправдывается событием, и тогда оно есть предписание, закон, приказанье.
Слова их служат всегда современным оправданием для действий масс. Как бы ни усложнялось, как бы ни убыстрялось движение события, люди, говорящие слова и движимые самым событием, всегда служат предвозвестниками события и оправданием его; оправданием, которое, как нам показывает история, всегда годно для современной минуты и не имеет смысла впоследствии. 1923
XIII
Наблюдение говорит нам, что известные отношения населения к земле и ее богатствам всегда сопровождаются истреблением людей друг друга. [ Далее от слов:Допуская или не допуская это положение, мы видим, что по известным или неизвестным нам причинам французы начинают топить и резать друг друга кончая:совокупные преступления? войны, убийства и т. д.? близко к печатному тексту.T. IV, эпилог, ч. 2, гл. VII.]
Один человек, совершая преступление, всегда придумывает себе предшествовавшую преступлению причину, соображение, которое, как ему кажется, оправдывает его. Точно то же делают сборища людей, предоставляя тем, которые не участвуют в действии, придумывать оправдания. Солдаты шли в Россию потому, что так велено, а велено так, потому что император знает, почему это нужно и полезно. Император же имеет идеал славы.
* № 356 (наборная рукопись. Эпилог, ч. 2, гл. XI, XII). 1924
XVII
Если история допускала, что единичные люди могут управлять массами, то основанием этого воззрения служило только признание за этими людьми свободы, не ограниченной временем, свободы вне времени, т. е. божественной свободы.
Если история, описывая деятельность людей, осуждала и оправдывала их по степени совпадения их деятельности с предвзятым идеалом, то основанием их воззрения было признание свободы человека в прошедшем, то есть возможности поступить так или иначе.
Если история считала невозможным изучение деятельности масс, то основанием тому было признание свободы людей вне времени, вследствие чего представлялось невозможным описание миллионов людей, из которых каждый действует свободно, то есть вне закона.
Признание закона ограничения свободы временем уничтожает
Признание это восстановляет возможность изучения деятельности масс. 1925
Все люди действуют, живут во времени. Момент настоящего для всех и всегда один [и] тот же, следовательно все люди неразрывно связаны и равны между собой. 1926
Отыскивая причины движения народов и человечества, наука, истории шла тем же путем, по которому шли все науки человеческие.
От крупнейших причин, представлявшихся сначала, при более глубоком вникновении в значение явлений, история постепенно переходила к более и более мелким. Но, чем более дробила история причины явлений, тем конечная причина представлялась недоступнее.
Только доведя дробление до бесконечно малых и потому равных и неразрывно связанных элементов, недоступность причин совершенно откроется, и вместо искания причины история поставит своей целью отыскание законов.
[Далее от слое:По этому пути шли все науки человеческие кончая:мы приходим к законам» близко к печатному тексту.T. IV, эпилог, ч. 2, гл. XI, XII.]
В первом случае надо было отказаться от сознания несуществующей неподвижности в пространстве и признать не ощущаемое нами движение, в настоящем случае точно так же необходимо отказаться от несуществующей неподвижности во времени, от того сознания, что моя душа нынче такая же, как была вчера и год тому назад.
Как астрономии, науке о крупнейших явлениях, суждено было установить непоколебимость закона всеобщего движения 1927 в пространстве, так истории, науке о крупнейших явлениях человечества, суждено установить непоколебимость закона непрерывного движения личности во времени.
Непроизвольность в прошедшем, поучения состоят в следующем. Люди по существенным свойствам своей жизни равны между собою и одинаково свободны. Ни политическое устройство, ни меньшая или большая степень так называемой власти не может ни уменьшить, ни увеличить математическое равенство всех моментов свободы.
Вся политическая деятельность людей, конституции и революции суть только оправдания имеющих совершиться исторических переворотов.
Все оправдания, придумываемые людьми для совершения совокупных преступлений, суть оправдания временные. И никакое преступление против открытых божеством законов добра для человечества не может иметь оправдания.
Допустив положение об ограниченности произвола человека, мы впадаем в фатализм восточных.
В чем состоит фатализм восточных? Не в признании закона необходимости, но в рассуждении о том, что если всё предопределено, то и жизнь моя предопределена свыше и я не должен действовать. Это рассуждение не есть вывод разума, а подделка под характер народа. Ибо если бы возможно было такое рассуждение, то жизнь народа прекратилась бы; а мы видим, что восточные народы живут и действуют. Рассуждение это есть только оправдание известных поступков. Рассуждение это само в себе точно так же несправедливо (в другую крайность), как и рассуждение западных народов о свободе произвола, не ограниченного временем.