Полное собрание сочинений. Том 16. В час высокой воды
Шрифт:
Явление гигантизма давно интересует ученых. Пытаясь его понять, пробовали привозить растения с дальневосточного приморья в Европу. Год-два «акселерация» сохранялась, а потом растение становилось нормальным.
Выходит, в дальневосточном Приморье есть что-то, рост стимулирующее. Сначала думали, что это влажные распыления морских солей.
Но гигантизм некоторых растений наблюдается и в районах, далеко удаленных от моря (в Карпатах или на Алтае). Тщательными исследованиями установили: гигантизм связан с зонами повышенной облачности, туманности. При избыточной влажности растениям не хватает активной солнечной радиации.
Похоже, все факторы вместе плюс плодородие богатых микроэлементами вулканических почв стимулируют рост растений.
А животных? Возможно, что опосредованно через растения (пищевую основу жизни) условия среды обитания влияют на животных. На Камчатке, например, велики не только медведи, заметно крупнее тут соболи и лисицы… А вот обладатель этих рогов был просто громаден. И какие силы кипели в животном! Всего лишь за год вырастают такие «лопаты». На месте сброшенных растут новые. Такая трата жизненных сил впечатляет повсюду, но особенно там, где животные велики.
Фото автора. 10 августа 1986 г.
Нежелательная приправа
(Окно в природу)
Лет тридцать назад, кажется, в «Огоньке», промелькнула заметка со снимком — дородная женщина, колхозница с Украины, проглотила… вилку. Объяснялось, как это было. Вернулась женщина с поля и спешила опять на поле. Проглатывая кусок мяса, «помогла» себе вилкой…
Прибежала к врачу: так и так. Оперировали, благополучно все обошлось. Редкий, курьезный случай.
В отличие от людей с коровами подобное случается сплошь и рядом. Вот посмотрите на снимке коллекцию ветеринара Ф. Брунса. Чего тут нет — напильник, ложка, цепочка, шило, гайки, пуговица, монета… Все извлечено из пищеварительного аппарата коров. «У лошадей подобного почти не бывает», — пишет ветеринар.
В чем дело? Оказывается, коровы имеют жесткий нечувствительный язык, к тому же вкусовые сосочки во рту обращены внутрь, что мешает выплюнуть инородный предмет. Еще причина: корова есть жадно, для нее на пастбище и у кормушки главное — поболее проглотить, запасти пищу впрок в преджелудочных отделах — рубце, сетке, книжке. Потом, часто лежа, корова будет отрыгивать, перегонять пищу туда-сюда много раз. Только тщательно пережеванная, перемешанная попадает она в желудок (сычуг). Так вот все — песок, камешки, куски проволоки, гвозди и разные другие металлические изделия, попадая с травой или сеном на «пищеварительную фабрику», почти всегда застревают в сетке, имеющей ячеистое строение. При сокращении сетки предметы проникают в живую ткань, вызывают воспалительные процессы и мучительную боль. Если не принять серьезные меры, животные погибают. Меры всегда одни — хирургические. При умело проведенных операциях 80–90 процентов коров удается спасти.
И все-таки, как пишет Б. Гржимек,
В Швейцарии от этого ежегодно погибает 12 процентов скота. О подобных потерях расскажет любой ветеринар.
Как уберечь коров от нежелательной «приправы» к еде? Есть только один способ: держать пастбище в чистоте и порядке, не валить где попало мусор; смахивая в ведро пищевые отбросы, смотреть, чтобы с ними вместе не попали булавки, гвозди, крючки, медали, ключи… — смотрите снимок.
Фото из архива В. Пескова. 16 августа 1986 г.
Балатон
Происшествия. Сельская Венгрия
Балатон, Балатон…» — пульсирует в автомобильном приемнике звучное слово. Остальные слова непонятны. Но ясно, что песенка призывает на Балатон. «У нас в Венгрии все дороги ведут к Балатону», — улыбнулся шофер. Поворот. Еще поворот. И вот оно, озеро.
День тихий. Молочно-синяя гладь подернута легким туманцем. С камня на берегу видно немного. Одна к другой боками, насколько хватает глаз, притиснуты лодки. На берегу повыше так же тесно автомобилям. Из воды сиротливо торчит куст камыша и прямо почти от него в гору убегают белые столбики виноградника. Разуться бы, опустить в воду ноги. Не доберешься — озеро взято в камень, да и неловко было бы это сделать на глазах празднично разодетой разноязычной курортной толпы, в которой слышится и наш владимирский говорок с нажимом на «о».
На карте Балатон слегка похож на Байкал — так же вытянут синей жилкой. Есть на озере полуостров очертанием — маленький Крым.
Это, как нам сказали, самая высокая точка — Тихань. Балатон — место ветреное. Возможно, в тени полуострова вода усмиряется, оттого и славянское слово «Тихань». «Балатон» слово тоже славянское — топкое, низкое, болотистое место.
С плеча Тихани видно, что так и есть, весь южный берег — плоская низменность. Видно в бинокль: купальщики ушли от берега с полверсты, а глубина — ниже пояса.
Южный берег опушен кое-где камышом. И это свидетельство топкости, помешавшей сплошь облепить озеро дорогими затейливыми домами. Северный берег облеплен ими примерно так же, как берег Черного моря в Ялте. Потоки автомобилей, людей, запах жареного мяса, нагретого асфальта и опять же песенка «Балатон, Балатон…».
По месту, где стоит на привязи катерок, находим Институт лимнологии — учреждение, созданное специально следить за жизнью этой воды — «венгерским морем», как называют иногда Балатон.
Лимнолог (ученый, изучающий озеро) доктор Ене Поньи Балатон знает, как мать знает свое дитя, — проработал тут более тридцати лет.
«Крупнейшее озеро в Средней Европе. По площади — родня Женевскому, но мелкое — средняя глубина четыре-пять метров. Красот Женевского озера Балатон не имеет, однако есть преимущество: неглубокие воды прогреваются, и очень быстро, до двадцати пяти градусов. В Женевском температура выше восемнадцати не бывает. Европейский купальщик едет сюда. Постоянные сильные ветры влекут и яхтсменов. Сегодня вы видели озеро в редком спокойствии».