Полное собрание сочинений. Том 2. С Юрием Гагариным
Шрифт:
Фото
Трое в лодке
Трое мальчишек сидели на берегу и швыряли в воду камни. Знаете, есть такая забава: швырнешь каменную лепешку, она долго прыгает, оставляет на воде круги — будто рыба плеснула.
Весь байкальский берег состоит из обточенных временем камней. Идешь — шуршат под ногами. Разных цветов, разных размеров — открывай магазин и продавай сувениры.
Мальчишки хватали «сувениры» пригоршнями и считали крути.
— Раз, два… семь, восемь…
Я вздумал посоревноваться, но с позором сел у брошенной на берегу лодки.
Любопытно наблюдать ребятишек. Скоро им надоела забава, они подсели ко мне. У самых ног пенился байкальский прибой, сушилась чья-то сеть и покачивалась лодка.
— Прокатимся?
Ребята переглянулись.
— Нам нельзя, — сказал младший, Витька.
— Нельзя, — подтвердил его брат Пашка.
— Целый месяц нельзя, — сказал самый старший из ребят.
Я подумал, что мальчишки продолжают какую-то известную только им игру. Но тут подъехал рыбак.
— Опять нацелились на лодку? А ну, марш домой!
Трое надели штаны и, вежливо попрощавшись, полезли вверх по песчаному берегу.
…Минут через двадцать я сидел в доме у машиниста Дмитрия Павловича Смирнова. Пашка и Витька — сыновья машиниста. Третий из ребят, Валерка, живет по соседству.
Восемь детей у Смирновых.
— Шесть дочерей и два мужика вот… — Отец повернул голову к чинно сидевшим на лавке Витьке и Пашке.
— Вот я и сказал тогда: неужели судьба — ждал сыновей и вдруг сразу лишиться? Может, Павел, сам расскажешь, как было?
Пашка убил картузом муху и смущенно стал слизывать с пальца варенье.
Маленькую историю, которая случилась за две недели до этого, рассказал сам отец.
…Байкал долго стоит подо льдом. В первых числах июня ветер угнал, наконец, сизые «икры». Трое ребятишек, уже давно ждавшие чистой воды, сели в лодку и, «проложив курс вдоль мыса», стали собирать всякие диковинки, принесенные к берегу.
Ребятишкам по десять лет. Но кто ж удивится, увидев их в лодке, — байкальцы с пеленок на море. Пекло июньское солнце. Ребятишки сняли даже рубашки, чтоб загорать.
К вечеру поднялся ветер. Мореходы взяли курс к берегу. Он был совсем рядом. Но сломалась уключина, с тяжелым веслом даже все трое не могли справиться. Лодку медленно потянуло туда, где в воду только что окунулось солнце. Медленно уплывали огни станции. Никто не слыхал, как трое кричали, как исчезла в холодной темноте лодка. Позже машинист Асташкевич рассказывал, что видел с паровоза мигание огня.
А в поселке и не подозревали о беде. Мать стелила постели и поставила горшок молока опоздавшим к ужину «сорванцам».
— Наверное, телевизор пошли глядеть, — сказал отец и включил радио. «…Ветер юго-восточный… Температура у Байкала около нуля», — равнодушно сказал диктор.
Отец вдруг быстро начал натягивать сапоги, а мать уронила тарелку, потому что сразу вдруг вспомнила, как в эту же пору год назад принесло замерзших ребятишек с другого берега…
— Да, в такую ночь и взрослый, чего доброго, богу душу отдаст… В чем одеты? — спросил отец больше для порядка, потому что видел — ребячьи куртки висят на гвозде…
В двенадцать ночи поселок у станции был на ногах. Трещали моторки, в сторону ветра широким веером уходили рыбачьи лодки. Вдоль линии по проводам помчался сигнал: «В море трое детей!» С ближайшего аэродрома готовились к вылету вертолеты… Никто не спал. На берегу толпа. Все молчали. Только слышались всхлипывания двух матерей, и кое-кто вполголоса припоминал прошлогодний случай.
…А трое сидели, прижавшись друг к другу на дне лодки.
— Ты у нас самый маленький, садись в середину, — сказал Пашка, когда уже зуб на зуб не попадал. Он вычерпал пригоршнями ледяную воду со дна лодки и усадил брата. Вместе с Валеркой они прикрыли Витьку спинами. Он перестал плакать и даже чуть задремал.
— Давайте шевелить руками, как на зарядке…
— А нас найдут? — спрашивал Пашка шепотом, чтобы не слыхал Витька.
Двенадцать часов ледяной ветер нес лодку в темноту. Утром с рыбацкого катера в бинокль увидели темный предмет:
— Может, льдина?
— Нет, лодка…
Так их и увидели: сидят, прижавшись друг к другу спинами, руки сложены на груди.
— Я же говорил, что спасут, — улыбнулся Пашка. И у рыбаков отлегло от сердца — живы!
…Мать бросилась в воду навстречу лодке.
Отец подхватил двух очень похожих друг на друга братьев на руки.
— Ремня всыпать, — сказал кто-то сердито.
— За что ремня… Ты, Пашка, плакал?..
— Я чуть-чуть плакал, — признался Витька.
…Дмитрий Павлович пошел проводить меня до вокзала. Дорогой мы говорили о воспитании ребятишек. Я сказал, что мне понравились хорошие товарищеские отношения между отцом и детьми.
— Переживал я, конечно. Но у штанов держать — толку мало. Хлюпиков растить зачем же? Чай, у Байкала живем. На месяц, однако, дал запрет на лодку.
Уже перед отходом поезда я вдруг вспомнил, что не спросил у ребят самого главного. Домик был недалеко. Я оставил у дежурного сумку и побежал к садику, где возились мальчишки.
— Павлик, а про четырех солдат, что в море на барже плыли, ты знаешь?
— Это что сапоги съели? — спросил Пашка и убил картузом муху, севшую брату на спину.