Полное собрание сочинений. Том 21. Мир на ладони
Шрифт:
Миловидная птица — так бы можно сказать. Перья лежат аккуратно. Окраска серовато-сизая, и по ней мелкие, на бисер похожие, жемчужного цвета пятнышки. Хвост вислый, тело округло-вытянутое, шея тонкая, на голове вырост, похожий на маленький рог.
На птичьих дворах встречаешь цесарок нечасто, но любителям-птицеводам они нравятся.
Разводят ради вкусного мяса, подкладывая их яйца под кур, а чаще под самых настоящих наседок — индюшек. Цесарки на птичьем дворе дружбу ни с кем не водят, держатся своей осторожной компанией, что заставляло думать: в природе их дикие предки — стайные птицы…
И вот едем в Кении по дороге, в густом кустарнике
Я, высунувшись из люка в крыше машины, снимаю эту дикую родню домашних цесарок. Хочется снять поближе, и я прошу друга, сидящего за рулем, прибавить скорость, когда увидит цесарок. Прием удается — птицы взлетают поближе, но мне хочется, чтобы взлетали из-под самых колес. И вот скорость такая, что птицы, поднявшись, не улетают вперед — мы проносимся, их обгоняя. Одна ударяется о машину, и падает замертво. Останавливаемся, разглядываем погибшую. И вдруг я вздрагиваю от мысли: а если б какая-нибудь просвистевшая мимо птица ударилась о голову? Это ведь все равно, что с летящим кирпичом встретится.
Минут пять стояли мы молча, разглядывая «добычу», хорошо понимая, что вполне могла бы быть и более крупная жертва.
Эта дикарка — родоначальница всех домашних цесарок.
К вечеру добрались мы в Найроби. Ощипали цесарку и зажарили ее в фольге. Вкусная дичь. Но вспомнишь, как она нам досталась, и всегда становится не по себе.
На этот раз, отправляясь в те же места, где путешествовал тридцать два года назад, я надеялся снова встретить цесарок и все что можно о них выведал. Обычная для Африки птица. Действительно стайная. Иногда небольшие стаи объединяются в крупные, голов до ста. Водит такой «караван» опытный старый петух. Следуя за ним цепочкой в травах («как индейцы по тропе войны») или взлетая, птицы во всем подражают тем, кто следует впереди.
Обычно цесарки держатся в частом низкорослом кустарнике (буше), где врагам поймать их непросто, но пасутся на открытых местах, при опасности убегая в кусты. Летуны они неважнецкие, зато ноги у цесарок столь крепкие, что, пишут, за день могут осилить до тридцати километров.
Кормятся эти птицы всем, что найдут на земле: насекомыми, ягодами свежими почками и всякими семенами. Осторожны.
Ночевать улетают на высокие дерева, где чувствуют себя в относительной безопасности. Друг с другом у них постоянная связь, но не квохтанье, как у наших домашних кур, а «горловые трубные звуки», и бывает шипение, «как у точильного камня».
Врагов у цесарок пропасть — леопарды, шакалы, гиены, сервалы, крупные змеи, хищные птицы (ночью с деревьев легко снимает их филин), ну и, конечно, люди. На цесарок всегда охотились — ловили силками, сетями, а когда появились ружья, дробь охоту сделала очень добычливой.
Любопытна реакция этих птиц на опасность. Они всегда видят опасность главную, забывая о всякой другой. Очень боятся цесарки собак.
Лающая собака держит их на дереве неподвижными. С ружьем, особенно не таясь, подходят на верный
Цесарки оседлы, больших перелетов не делают, и некогда жили исключительно только в Африке. Пойманные птенцами, они хорошо переносили неволю и приживались.
Они взлетают перед машиной.
Уже в начале тысячелетий нынешней эры считались домашними птицами в странах Северной Африки. С развитием мореплаванья домашних цесарок увозили в разные страны. Но легко одомашниваясь, столь же легко они и дичали.
И сегодня стаи диких цесарок живут не только в разных местах Африканского континента, но и в Западной Индии, на Ямайке, на Кубе, даже в Южной Европе — всюду, где много тепла, есть корм и похожие на африканские растительные убежища.
В Африке обитают три вида цесарок. Внешне они несколько различаются. У грифовых цесарок удлиненная шея и облик поджарой птицы.
Обыкновенная цесарка (все домашние от нее происходят) имеет шею голую и короткую, головку маленькую. Но образ жизни и поведенье всех цесарок почти одинаковые.
К сезону дождей стаи цесарок распадаются на пары. Гнезда их — небольшие углубленья в земле, прикрытые сухими травинками. Цесарки насиживают пять — восемь яиц. Как и тетерки в наших лесах, они немедленно уводят дружно вылупляющихся птенцов от гнезда.
Последние дни нашего путешествия в Кении и Танзании пришлось на начало сезона дождей.
В саваннах эта пора — долгожданная. Все чаще в гору Килиманджаро упираются сизые тучи. Грохочет гром. И тропический ливень извергается вниз сплошным потоком воды. И все оживает в саванне. Энергичными стали обычно сонные львы. Грифы и аисты марабу, «искупавшись», сушили на солнце крылья. А цесарки парочками путешествовали по дорогам (главным образом согревались) уже с птенцами. Видя машину, цесарки торопили выводок на обочину, и птенцы один за другим ныряли в густую траву, тут же в ней растворяясь. Я пробовал их отыскать — никакого успеха!
Умница и красавец
Как ни странно, под таким заголовком речь пойдет о шакале. Слово «шакал» в приложении к человеку ругательно-оскорбительное. В африканских деревнях шакалов тоже не любят: стянет все, что плохо лежит. Но каков он в дикой природе?
Вот он стоит в стороне от дороги. Бежал, лишь косо поглядывая в нашу сторону. Мы остановились, и он тоже. А когда я из люка стал махать кепкой, заинтересовался: что это значит? Ему важно определиться, как относиться ко всему новому.
Это красавец, похожий одновременно на нестарого волка и на лисицу. Большие уши — торчком. Внимательные глаза. Для лисицы он слишком поджарый — стоит на тонких длинных ногах. Но морда лисья, лукавая. И хвост тоже лисий-пушистый, с черным концом. Подборист, строен, можно сказать, изящен. Окраска рыжая, а по спине от головы до хвоста тянется что-то вроде черной накидки с серебряной проседью — чепрак. Эту породу зверей из семьи псовых наказывают чепрачный шакал… Мы поехали, и он побежал, удаляясь от пыльной дороги в сторону синевшей Килиманджаро.