Полное собрание сочинений. Том 27.
Шрифт:
* № 7.
К главе II.
<Морфинистъ требуетъ однаго спокойствія физическаго, безболзненности, и наркотикъ даетъ ему это. Сознаніе дока или курильщика опіума и хашиша требуетъ удовлетвореній похоти, которые невозможны ему, и наркотикъ погружаетъ его въ состояніе галлюцинаціи, при которомъ ему кажется, что онъ иметъ то, чего ему хочется. Разница хашиша, опіума отъ алкоголя и табака та, что табакъ разршаетъ судью и критика умственнаго, распускаетъ преимущественно умъ и рчь, алкоголь — преимущественно чувство, морфинъ, хашишъ и опіумъ преимущественно воображеніе. При первомъ — табачномъ опъяненіи усыпляется задерживающій размахъ и произволъ ума, при алкоголе — задерживающее чувство, при морфине, опіуме, хашиш — воображеніе>
* № 8.
К
Вс знаютъ, что страстные потребители морфина, опіума, хашиша, предаваясь своему пороку и живя въ мір воображенія, въ который ихъ переноситъ пріемъ одуряющаго вещества, все боле и боле становятся равнодушными къ жизни, не стараясь уже измнять ни себя, ни условія своей жизни соотвтственно требованіямъ своего сознанія, и становятся тмъ, что называется невмняемыми. Ненормальность этихъ людей признается всми, и мы совершенно справедливо относимся къ нимъ, какъ къ больнымъ людямъ, съ которыми нельзя разсуждать, но которыхъ надо лчить. Почему же люди нашего міра, постоянно пьющіе вино и курящіе, представляются намъ совершенно нормальными, и намъ и въ голову не приходитъ, что люди, потребляющее алкоголь и табакъ, точно также люди не нормальные и больные, какъ и морфинисты или доки и курильщики опіума и хашиша? —
Если можно установить различіе между послдствіями потребления опіума, хашиша, морфина, алкоголя и табаку, то только въ особенностяхъ нарушенія цльности душевной дятельности: одно вещество нарушаетъ одну сторону душевной дятельности, другое — другую; но вс одинаково нарушаютъ нормальность этой дятельности, а потому вс одинаково достигаютъ цли скрыть отъ человка требованія его сознанія. Я не испыталъ дйствія морфина, опіума, хашиша и могу судить о дйствіи ихъ только по тому, что слышалъ и читалъ, а потому и мннiе мое о томъ, на какую сторону душевной дятельности дйствуютъ морфинъ, опіумъ, хашишъ, я высказываю только какъ предположеніе, тогда какъ дйствіе алкоголя и табаку, которое я испыталъ на себ и постоянно наблюдаю, я утверждаю, какъ несомннное данное опыта и наблюденія, всегда могущее быть провреннымъ и подтвержденнымъ. Дйствіе морфина и опіума, мн кажется, состоитъ преимущественно въ уничтоженіи въ человк сознанія его физической слабости, дйствіе хашиша — въ уничтоженіи руководителя воображенія. Такъ я предполагаю. Дйствіе же алкоголя состоитъ въ уничтоженіи сознанія чувства хорошаго и дурнаго; табака — въ уничтоженіи сознанія разумнаго и безсмысленнаго. Опіумъ и морфинъ уничтожаютъ, какъ бы, совсть тла, хашишъ — совсть воображенія, алкоголь — совсть чувства, табакъ — совсть ума. —
О морфин, опіум, хашиш я предполагаю, но о вин и табак я утверждаю. Утверждаю, что вино лишаетъ человка совсти, табакъ — разума.
* № 9.
К главе II.
<Такъ что не въ однихъ тхъ случаяхъ, когда нужно выпить для храбрости, чтобъ похать къ женщинамъ, украсть, убить, одурманиваніе виномъ заглушало совсть. Оно заглушаетъ ее всегда> и тогда, когда подъ вліяніемъ его <не совершается особенно рзкихъ, нарушающихъ порядокъ жизни поступковъ, и совсть заглушается нетолько тогда,> когда человкъ напьется до того, что шатается и путается языкомъ, но и тогда, когда <человкъ пьетъ свою постоянную и умренную порцію. Едва ли даже не полне при умренномъ и постоянномъ употребленіи. При сильномъ пьянств, напримръ, бываетъ просвтъ, во время котораго человкъ можетъ одуматься. При умренномъ и постоянномъ употребленіи ихъ нтъ. Напрасно думаютъ, что дйствіе вина прекращается черезъ 3—4 часа, дйствіе его на душевное состояніе продолжается не мене сутокъ, доказательствомъ чего служитъ такъ называемое похмліе.
Одинъ хмль не успетъ пройти до половины, какъ напускается уже другой. Въ промежуткахъ же подбавляются пріемы табачнаго дурмана, такъ что умренно пьющіе и курящіе люди живутъ постоянно съ подавленной, недйствующей совстью.>
* № 10.
К главе II.
Людямъ одуреннымъ никакъ нельзя видть своего положенія. Они не выходятъ изъ состоянія дурмана. Человкъ, постоянно употребляющій спиртные напитки, выпиваетъ свою порцію водки, вина, пива за завтракомъ. Не успетъ пройти хмль, держащійся боле 5 часовъ, какъ наступаетъ обдъ, потомъ ужинъ, ежели въ промежуткахъ еще не выпиваются экстренныя порціи. Въ промежуткахъ же не прекращается куреніе табаку, такъ что если и выбивается у иныхъ совсть изъ за опьяненія вина — табакъ заглушаетъ эти послдніе проблески.
* № 11.
К главе III.
Таково вншнее различіе дйствія опіума, алкоголя и табаку, но есть и внутреннее различіе. Различіе это, насколько я его наблюдалъ на себ и
* № 12.
К главе III.
Лесингъ говоритъ: viele Leute hoeren mit dem Denken da auf wo das Denken anfaengt ihnen Shwirigkeit zu bereiten [256]— начинаетъ быть трудно. (Можно прибавить: гд только думанье и плодотворно). Каждый знаетъ, что при работ мысли, какъ и при всякой работ, наступаетъ моментъ, когда является ощущеніе напряженія труда, тотъ моментъ, когда именно и достигается плодъ мышленія; и вотъ тутъ-то, какъ и въ физической работ, является искушеніе — не идти дальше, отдохнуть, бросить. Вотъ этому-то самому искушенію помогаетъ табакъ. Человку смутно начинаютъ представляться дальнйшіе новые выводы. Ему нужно напряженiе вниманія, чтобы разсмотрть ихъ. Онъ усталъ, ему тяжело. Онъ закуриваетъ; то немногое, что было видно, скрывается.
* № 13.
К главе III.
<Ни на чемъ это такъ не видно, какъ на шахматной игр. Партія идетъ обычно, но вотъ наступаетъ важный, ршающій ходъ, игрокъ думаетъ, соображаетъ и не ршается, наконецъ, если онъ куритъ, онъ зажигаетъ папиросу, затягивается, одурманивается и длаетъ ходъ. Собственно, происходитъ тутъ слдующее: каждый игрокъ по свойству своей головы и вслдствіе большей или меньшей практики игры можетъ обдумать варіанты ходовъ до извстныхъ предловъ. Когда наступаетъ трудный ходъ, игрокъ длаетъ напряженіе, чтобы видть дальше этихъ предловъ, и, смутно представляя себ дальнйшіе варіанты, испытываетъ ощущеніе тяжести напряженія. Для того,чтобы поступить разумно, ему надо бы сдлать еще б`oльшее напряженiе, но вмсто этого онъ, подъ предлогомъ того, что куренье проясняетъ ему мысли, закуриваетъ, одурманивается, скрываетъ отъ себя эти дальнйшія возможности соображеній и, не видя уже ихъ, ограничивается меньшими варіантами, низшими соображеніями — и длаетъ ходъ. Тоже самое происходитъ при всхъ умственныхъ работахъ.>
* № 14.
К главе III.
Каждое наркотическое вещество усыпляетъ различныя свойства сознанія. Насколько я могу судить, не испытавъ самъ дйствія морфина и опіума, морфинъ и опіумъ заглушаютъ преимущественно совсть тла. Человкъ теряетъ сознаніе несоотвтствія состоянія тла съ требованіями здороваго состоянія — отъ этого прекращеніе страданій — усыпленіе. Хашишъ, сколько я могу судить по тому, что читалъ о немъ, преимущественно заглушаетъ совсть представленій. Человкъ, не теряя сознанія тла, теряетъ сознаніе несоотвтствія своихъ представленій съ дйствительностью, и отъ того — преувеличенныя, пространственныя и временныя мечтанія. Алкоголь, сколько я могъ наблюдать его дйствіе на себ и другихъ, заглушаетъ преимущественно совсть чувства. Не теряя въ первой степени опьяненiя ни сознанія своего тла, ни сознанія представленій дйствительности, человкъ теряетъ сознаніе несоотвтствія своихъ чувствъ съ требованіями совсти. <Пьяный виномъ человкъ проявляетъ вс т чувства, которыхъ онъ не выказывалъ, будучи трезвымъ. Табакъ, сколько я могъ наблюдать его дйствіе на себ и другихъ, заглушаетъ совсть мысли. Человкъ подъ вліяніемъ табака, не теряя сознанія ни тла, ни представленія дйствительности, ни нравственнаго чувства, теряетъ сознаніе соотвтствія своихъ мыслей и выраженія ихъ съ требованіями здраваго смысла. Если представить себ совсть, какъ регуляторъ дятелъности тла, воображенія, поступковъ и мыслей, то морфинъ и опіумъ освобождаютъ отъ регулятора тлеснаго, хашишъ — отъ регулятора воображенія, вино — отъ регулятора чувствъ, табакъ — отъ регулятора мыслей и словъ.
То, что я говорю о дйствіи опіума и хашиша, я говорю гадательно, то же, что я говорю о дйствіи алкоголя и табака, я говорю по опыту и наблюденію, которые всегда могутъ быть проврены. Различіе между дйствіемъ на людей дурмана вина и табака очень опредленно и ясно. Опьяненіе виномъ скрываетъ несоотвтствіе желаній, опьяненіе табакомъ — несоотвтствіе мыслей съ требованіями совсти. Трудно сказать, какое изъ двухъ вредне. Одно дополняетъ другое.>
Трезвый отъ вина человкъ одерживаетъ проявленіе своихъ чувствъ. Сознавая несоотвтствіе своихъ желаній съ требованіями совсти, онъ подавляетъ ихъ и воздерживается отъ поступковъ. — Опьяненіе же виномъ скрываетъ отъ него требованія совсти и тмъ устраняетъ то, что задерживало проявленіе чувствъ, и у пьянаго нетолько на язык, но и на дл то, что было у трезваго на ум.