Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова
Шрифт:
Вот и вся история. Я совсем забыл, что следует представить вам дочь и отца. Отец — Данил Владимирович, дочь — Люба. Фамилия — Поташниковы.
Легко ли с такой фамилией?
Мы познакомились в шумном коридоре физического факультета. Он протянул руку:
— Михаил Ломоносов, студент МГУ.
Я улыбнулся.
— В Москву пешком?..
— Нет, самолетом…
Выяснилось: прилетел он с берегов Белого моря. Учился в школе под Архангельском, недалеко от Холмогор, тех самых, откуда пришел в Москву его однофамилец и тезка. В окно виден
— Не родственник?
— Нет. Сколько раз я уже отвечал на этот вопрос.
Думаете, легко жить с такой фамилией?.. Принес документы в прошлом году. В приемной комиссии оживление: «Михаил Ломоносов? Так-так… Вы, товарищ Ломоносов, четвертый по счету в Московском университете. Первым был он», — и показывают на памятник. Ну и теперь тоже. Чуть что — сразу того Ломоносова вспоминают.
Сейчас на физическом факультете два Ломоносовых. Студент Михаил Ломоносов и аспирант Михаил Ломоносов. Есть на втором курсе и один Исаак Ньютон. Приехал учиться из Африки. Профессор физики, любитель шуток, первую лекцию начал словами: «Двести девять лет живет на земле Московский университет.
Но первый раз лекции у нас слушает Исаак Ньютон…»
— Ну конечно, в этот же раз и меня помянули…
Полчаса я уговаривал Михаила Ломоносова сфотографироваться.
— Ну зачем? Что я сделал такого, чтобы снимок в газету… Ну вот, и вы туда же — фамилия. Был бы хоть отличник. Тройки у меня. Понимаете, тройки…
Я понимал: тройки не украшают студента, но Михаил очень понравился. И я стоял на своем.
— Нет, нет. Отец у меня строгий. Всю жизнь электростанции строил. Отцу не понравится, чтобы в газету ни за что ни про что. Тройки у меня…
Разыскиваю в памяти последний козырь:
— Тройки… Эйнштейн. Когда учился, говорят, и двойки имел…
— Эйнштейн… Эйнштейнам и двойки в заслугу ставят. А нам за двойки стипендию режут…
Все-таки я снял Ломоносова Михаила. Он учится астрономии. И, конечно, вполне может случиться, что откроет на небе свою звезду. Но я с ним согласен: с такой фамилией нелегко…
— Да, я Михаил Ломоносов, студент МГУ. Думаете, легко с такой фамилией?..
Фото автора. 25 ноября 1964 г.
Как умирают звери
В этом году такое урожай рябины, какого Петро Гаврилыч не помнит в жизни, а ему пятьдесят девять. Я приехал к лосиной охоте. Пока искали загонщиков, мы с лесником бродили в кварталах, богатых рябиной. На каждом дереве ветки согнулись от ягод. Ягоды покрылись прозрачной корочкой льда. Каждая кисть присыпана снегом. Кладешь на зуб, как дробь, ягоды твердые и холодные. По всем лесам гнет ветки в этом году красная дробь. Дрозды по этому случаю не улетели на юг. Непривычно видеть дрозда на снегу. Но, выходит, мороз дрозду нипочем, если рябины в достатке. Держатся птицы большими
Разговариваем с лесником возле рябины.
Вдруг моя нога провалилась в снег. Подземный ход. Рукой туда… Тетерев! Мертвый. Учинили мы с лесником следствие. Виною всему оказались капризы первых недель зимы. Мороз. Тетерева спрятались в снег на ночевку. А декабрь вечером дождиком покропил, и среди ночи — снова мороз. На снегу корка. Кое-как выбралась стая наружу. А этому сил не хватило…
— У всякого в лесу, разрешите сказать, своя смерть. — Лесник прошел под березами — нет ли еще находки, а я сразу ухватился за слово:
— А как в лесу умирают?
— Как умирают… Утки позапрошлую зиму вот тут на озерке вмерзли. Плавали, задремали ночью — и все. А заяц, разрешите сказать, своей смертью не умирает. Не доживает до старости.
Уж больно много охотников стережет зайца.
Рысь на тропе притаилась. Филин сверху глядит.
Днем ястреб-тетеревятник, сам наблюдал, по следу находит зайца. С куста на куст — и разыскал. Заяц отбивается, где там… Лисица тоже не одними мышами сыта, тоже зайчика ждет. Ну и еще химия, разрешите сказать. Пожевал зеленей заяц. А зеленЯ удобрением кормлены. Протянул заяц ноги. Этой осенью, разрешите сказать…
Я дернул лесника за рукав: ружье! Из-за куста, скользя лапами по зеркальному насту, кинулся рослый беляк. Громыхнуло по лесу, синий дымок поплыл. Гаврилыч подобрал зайца:
— У всякого свой конец. Один раз только видел зверя в лесу, принявшего смерть по старости, можно сказать. Застывшую волчицу нашел. Стволом пасть разинул — беззубая. От голода пала. И то потому, что одна осталась. Стая не дала бы ей жить без зубов. Там чуть ослаб — только шерсть из тебя полетит. Стаю я перевел. А эта хитрее меня оказалась. Через флаги в два счета махала. Капканы ставил, разрешите сказать, помочится на капканы и поклон вам…
Наш с лесником разговор о своде лесных порядков нарушил егерь:
— Загонщики будут — готовьте патроны.
Началось обсуждение предстоящей охоты на лося.
Охота на крупного зверя — событие даже для видавшего виды охотника. Четверть века назад лось почти не имел врагов. Волки — редкость. Браконьеру за лося закон грозил годами тюрьмы. Под охраной закона лосиное стадо стали считать тысячами — лесники шум подняли: губят лес. Теперь лосиное стадо охотники держат в норме. В декабре у охотников вы похлебаете супа с лосятиной, в московском магазине «Лесная быль» продается лосятина. Лосиная охота — событие даже для видавшего виды…
Утро. Красный свет идет на лесную опушку из окошка егеря. Фыркают лошади, приглушенные голоса. Главный егерь Володька с помятым медным рожком на поясе суетится около лошадей, потом выстраивает нас во дворе: ряд загонщиков, ряд стрелков.
Увидев фотографический аппарат с большим объективом на ружейном ложе, Володька думает пару секунд и ставит меня в ряд стрелками. В шеренге загонщиков пять деревенских парней, две женщины-лесничихи Варя и Ксенья, лесник по фамилии Мигачев (все зовут его Пугачев). Двое колхозников и полковник в отставке, который по слабости зрения стрелять не может, но не в силах пропустить такую охоту.