Полное собрание сочинений. Том 4

Новиков Павел

Границы эти, конечно, не очень однозначны. Нельзя сказать, что они совсем уж размыты, но, тем не менее, вопросы на стыках возможны. Законы, хотя они и достаточно ясны, всё же не могут расставить все точки над «i». За примером далеко ходить не надо: любой научный документ должен быть написан научным стилем, иначе это не документ, а филькина грамота. А где та яркая и непреклонная граница, что разделяет науку и публицистику? В написании диссертации (к примеру) это – практически полностью на усмотрение научного руководителя, и о какой же однозначности, в таком случае, может идти речь?

То же и с критериями научности. Эти критерии мало того, что чуть ли не в каждом институте свои (вариации, само собой), так они ещё и меняются; следить не успеваешь. Да и те же гуманитарные и естественные дисциплины –

критерии разнятся (в основном требовательностью), а что же делать науке на стыках? Проблема!

Как видим, если копнуть поглубже, обнаруживается много сложностей и неясностей, которые, пожалуй, неустранимы (разве что умалчиванием или софистикой). Да и бог с ними. Обозначили же мы искомые нами границы? Обозначили. А только это нам и требовалось.

Истоки и назначение науки

«Зачем нужна наука?» – вот тот вопрос, который будет решаться. Признаюсь, то, что такой вопрос (проблема) вообще существует, я узнал совсем недавно, когда стал разбираться с философией науки. Для меня ответ всегда был очевиден: чтоб жилось лучше. Ан нет, оказалось, что не всё так просто. До сих пор бытуют (и очень даже авторитетно бытуют) такие ответы как: чтобы познать абсолютную истину; чтобы сделать человека Человеком или даже: смысл существования человека вообще в том, чтобы постигать. И т.д. Начну же я с доказательства именно моей (впрочем, не только моей) точки зрения.

Зачем человек (да и вообще всякое живое) стал познавать? Чтобы лучше приспособиться к условиям окружающей действительности. А откуда пошла наука? От познания. На определённом этапе своего развития человечество перешло обыденное познание и открыло первые закономерности. Как только эти закономерности стали выражаться численно, и на них стали строиться какие-то решения практических задач (т.е. появилось соответствие действительности; закономерности теперь верифицируются), тут-то и появилась наука. Далее только непринципиальное усложнение. И если цель познания – практика, а наука полностью вышла из самого обычного познания, то и цель науки – практика. Наука нужна для того, чтобы лучше приспособиться к окружающему нас миру. Исток науки – практика. Её назначение – сделать жизнь как можно более комфортной. Её цель – приспособить под нужды человека всю природу. Чистейший прагматизм. И всё это настолько просто и логично, что даже и не знаю, что ещё сказать.

Но если мы ответили на вопрос «откуда?», то давайте-ка поподробнее разберёмся с вопросом «зачем?». Обозначим одно очень важное положение: наука не делается наукой, наука делается людьми. Причем далеко не всем населением земного шара, а относительно совсем небольшой горсткой людей. В то же время, наука, точнее – достижения науки, нужны не только ученым, но и подавляющему большинству вообще всех, кто хоть как-то знаком с цивилизацией. Следовательно, наш изначальный вопрос делится на два вопроса: 1) зачем наука нужна учёным (зачем человек занимается наукой) и 2) зачем наука остальным людям.

Начнем с первого.

Как уже было сказано, наука сама себя не делает и вовсе не «самоорганизуется»; науку всегда конституируют люди (ученые). Зачем же человек выбирает своим жизненным путем науку? Есть такая штука – ВКС (см. «Человек как он есть»), а наука – чем не средство? Наука – такое же средство самоутверждения, как и «писательство», музыка, «актёрство»… И «сделать открытие» – такая же цель, как «получить Оскара», «заработать миллион» или «… 100 женщин». И точно так же редко человек делает действительно важное открытие, как зарабатывает миллион или получает Оскара. Несмотря на всю кажущуюся «глобальность» учёного – это одно из …, которое имеет целью, в конце концов, получение удовольствия как от процесса, так и от достигнутой цели.

Но почему тогда, спрашивается, люди-учёные не избирают каждый свой собственный путь и не диктуют всем (без оглядки на прочее) именно свою точку зрения? Почему наука есть продукт коллективный? То, что наука не есть простое скопище рвущихся куда-то вдаль (своими

эксклюзивными путями) людей-ученых также объясняется весьма просто. Во-первых, редкий дурак попрет против мощного течения, и хочешь ты того или нет, всё равно приходится придерживаться (или хотя бы оглядываться) существующей парадигмы. Конечно, людей, которые хотят перевернуть всё с ног на голову – навалом, но получается это у единиц (Ньютон, Эйнштейн, Дарвин …), остальные же либо смиряются и сдаются, либо их считают «странными», «не от мира сего» или и вовсе дураками, со всеми вытекающими отсюда выводами. Это первое.

Во-вторых: наука имеет множество писаных и неписаных правил, от которых не очень-то и убежишь, если хочешь быть «в науке». Это тоже организует всё ученое сообщество, причем очень даже серьезно организует. Чтобы быть учёным, надо быть в рамках социального института науки, а это ко многому обязывает.

Но если учёный занимается наукой из-за своего ВКС, а может быть, порою, и ВКП, или ещё чего посложнее (это здесь не принципиально; главное – из-за своей подсознательной и далее сознательной деятельности, т.е. из-за индивидуальных стремлений), сдерживаясь, по тем или иным причинам, в определенных рынках, то люди, они-то чего? Им-то на кой эта наука сдалась? Для обычного человека наука не есть ни цель ВКП, ни цель ВКС, и вообще всё это могучее знание ему, как говорится, что собаке пятая нога. И правда, наука обычному человеку даром не нужна, ну разве что из интереса; нравится «Наука и знание» в туалете почитать. Но человеку совсем не безразличны достижения науки. С ними (с этими достижениями) человеку удобнее, проще, приятней… В общем, с ними человеку лучше, чем без них. Т.е. наука устраивает человека как средство к лучшей жизни (большему господству над действительностью), о чём, кстати сказать, и говорилось в самом начале этой главы.

Таким образом, достижения науки (а значит и сама наука) нужны для человека, в самом широком смысле, для большего удовольствия, а мимо «большего» ни один человек не пройдет. Конечно, наш человек не будет следить за каждым патентом и каждым подающим хоть какие-то надежды ученым, он просто зайдет в магазин, увидит, обдумает и купит. всё просто, на первый взгляд, и легко, хотя за этой простотой и кроется огромная и очень сложная организация. Но на то и маркетологи, на то и предприятия, на то и конкуренция. Да и вообще, все эти мучения по преобразованию голой идеи в Нечто – это отдельный разговор, да и не мне его «разговаривать».

Тут же возникают другие вопросы: «А зачем тогда теоретическая наука?», «А зачем нам атомная бомба, яды и т.п.?» Под этими вопросами я понимаю не теоретический уровень «плазменный экран» и «сколько раз можно переписать CD-RW», а такой далекий Уровенище, как, например, «размер Вселенной» или «сколько миллисекунд сможет прожить сто пятидесятый элемент таблицы Менделеева». Что нам от этого размера и этого времени? Да ничего. Однако ж, занимаются учёные такими вопросами и ещё как занимаются.

Ну что здесь сказать? Вопросов можно выдумать много, ответы давать замучаешься, а потому я дам лишь один общий принцип всех решений: понимать всё нужно конкретно. То, что идеализм и идеализация ни к чему хорошему привести не могут, об этом говорил (причём очень даже неплохо говорил) ещё Фейербах. Та же астрономия не есть некое «самообразование» науки. Она вышла не из науки как таковой, а из людей, которые её создали. Астрономия есть кандидат Петров, доктор Иванов, академик Сидоров… Каждому интересно нечто своё и каждый, соответственно, этим занимается. Иванову интересны метагалактики, он выпросил денег на изучение этой проблемы и изучает себе потихоньку. Ну да, никому, кроме Иванова, это, может быть, и даром не нужно, но Иванову-то нужно. И если ему субсидируются деньги, или хотя бы платится зарплата, почему бы ему не заниматься своими метагалактиками?