Полное собрание сочинений. Том 50

Л.Н. Толстой

Электронное издание

90-томного собрания сочинений Л. Н. Толстого

доступно на портале

www.tolstoy.ru

Если Вы нашли ошибку, пожалуйста, напишите нам

[email protected]

Предисловие к электронному изданию

Настоящее издание представляет собой электронную версию 90-томного собрания сочинений Льва Николаевича Толстого, вышедшего в свет в 1928—1958 гг. Это уникальное академическое издание, самое полное собрание наследия Л. Н. Толстого, давно стало библиографической редкостью. В 2006 году музей-усадьба «Ясная Поляна» в сотрудничестве с Российской государственной библиотекой и при поддержке фонда Э. Меллона и координации

Британского совета осуществили сканирование всех 90 томов издания. Однако для того чтобы пользоваться всеми преимуществами электронной версии (чтение на современных устройствах, возможность работы с текстом), предстояло еще распознать более 46 000 страниц. Для этого Государственный музей Л. Н. Толстого, музей-усадьба «Ясная Поляна» вместе с партнером – компанией ABBYY, открыли проект «Весь Толстой в один клик». На сайте readingtolstoy.ru к проекту присоединились более трех тысяч волонтеров, которые с помощью программы ABBYY FineReader распознавали текст и исправляли ошибки. Буквально за десять дней прошел первый этап сверки, еще за два месяца – второй. После третьего этапа корректуры тома и отдельные произведения публикуются в электронном виде на сайте tolstoy.ru.

В издании сохраняется орфография и пунктуация печатной версии 90-томного собрания сочинений Л. Н. Толстого.

Руководитель проекта «Весь Толстой в один клик»

Фекла Толстая

Перепечатка разрешается безвозмездно.

ДНЕВНИКИ

И 3АПИСНЫЕ КНИЖКИ

1888–1889

ПОДГОТОВКА ТЕКСТА И КОММЕНТАРИИ

К. С. ШОХОРА и Н. С. РОДИОНОВА

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЯТИДЕСЯТОМУ И ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВОМУ ТОМАМ

Публикуемые в 50 и 51 томах Дневники и Записные книжки Л. Н. Толстого 1888—1890 годов представляют большой историко-литературный интерес.

80-е годы были временем резкого перелома в мировоззрении Толстого. «По рождению и воспитанию Толстой принадлежал к высшей помещичьей знати в России, — писал В. И. Ленин в статье «Л. Н. Толстой и современное рабочее движение», — он порвал со всеми привычными взглядами этой среды и, в своих последних произведениях, обрушился с страстной критикой на все современные государственные, церковные, общественные, экономические порядки, основанные на порабощении масс, на нищете их, на разорении крестьян и мелких хозяев вообще, на насилии и лицемерии, которые сверху донизу пропитывают всю современную жизнь».¹

Дневники отражают все нарастающий и углубляющийся идейный разрыв Толстого с дворянской средой.

Глубокий интерес и симпатии к жизни, думам и чаяниям крестьянства красной нитью проходят через все дневниковые записи Толстого 1888—1890 годов. Беспросветная нищета и разорение крестьянства все более и более угнетают писателя. 7 октября 1889 года, побывав в деревне Кочаки у кузнеца В. И. Крутова, Толстой с болью записывает: «Не видал такой нищеты». После посещения 15 июня 1889 года крестьянина К. Н. Зябрева, потрясенный зрелищем нужды, он замечает в Дневнике: «Вот где погибель жизни и где надо помогать». 27 августа 1890 года Толстой узнал о заключении в острог крестьянок М. П. и А. Р. Стахановых за то, что они нарвали травы в лесу помещика. Подобные факты помещичьего произвола вызывали у Толстого справедливый гнев против угнетателей народа. В тот же день он записывает в Дневнике: «Это шайка разбойников — судьи, министры, цари, чтоб получать деньги, губят людей. И без совести».

В Дневниках Толстого, как в зеркале, отражается тяжелое, бесправное, ужасающее своей нищетой положение крестьянства, с одной стороны, и праздность, паразитизм жизни его угнетателей — с другой. Каждая страница Дневника, рисующая жизнь Ясной Поляны и прилегающих к ней деревень, является суровым обличением

помещичье-капиталистических «устоев» царской России.

Великий писатель остро ощущал социальные противоречия современной ему действительности и беспощадно обличал насилие господствующих классов над народом. «Низшие рабочие классы, — читаем мы в дневниковой записи от 16 ноября 1890 года, — всегда ненавидят и только ждут возможности выместить всё накипевшее, но верх теперь правящих классов. Они лежат на рабочих и не могут выпустить: если выпустят, им конец. Всё остальное игра и комедия; сущность дела — это борьба на жизнь и смерть. Они (то есть правящие классы. — И. У.), как разбойники, караулят добычу и защищают добычу от других».

Трезво оценивая современную ему действительность, делая чрезвычайно глубокие выводы о паразитическом характере эксплоататорской власти и всего помещичье-буржуазного строя. Толстой записывает в Дневнике: «Никакое увеличение производительности и богатств ни на волос не увеличит блага низших классов до тех пор, [пока] высшие имеют и власть и охоту потреблять на роскошь избыток богатств. Даже напротив, увеличение производства, большее и большее овладение силами природы дает большую силу высшим классам, тем, которые во власти, силу удерживать все блага и ту власть над низшими рабочими классами».

Обобщая свои наблюдения над жизнью русской пореформенной деревни, Толстой 22 января 1889 года записывает в Дневнике следующую притчу: «Поручил помещик именье прикащику; прикащик пригласил всех своих родственников, кроме того старосту и выборных, и составил сложное управление... 1) Управляющий (2000), 2) Помощник его (1000), 3) Бухгалтер, 4) Управляющий конторой, 5) его помощник, 6) Врач телесный, 7) Врач духовный, 8) Цензор, 9) Усмиритель, 10) Соединитель и т. п. Всё с именья шло на них. Неужели найдутся такие люди, которые скажут, что для улучшения именья нужно внушить управителям добросовестность в исполнении их обязанностей. Такие найдутся только из участников управления. Свежему же человеку ясно, что надо прежде всего всех уничтожить, а потом установить уж только тех, которые окажутся нужны».

На барскую жизнь Толстой смотрит глазами труженика-крестьянина. Баре для него — дармоеды. 15 июня 1889 года он записывает в Дневнике: «У богатых праздных классов детей больше, следовательно, дармоедов всё увеличивается. Так что по самой сущности дела так продолжаться не может».

Все более резко отвергал Толстой точку зрения господствующих классов на положение трудящихся масс. Характерна, например, в этом отношении запись, сделанная 8 октября 1890 года: «Обычное рассуждение о том, что рабочие классы свободны работать или нет, образовываться и подняться в высшие слои общества, напоминает мне вопрос той барыни, которая говорила, что у мужиков нет хлеба, так отчего они не едят пирожки?»

Резкий идейный перелом в мировоззрении Толстого не был понят окружающими его людьми. Они не сочувствовали его осуждению дворянско-помещичьего быта и не желали отказаться от своих сословных привилегий. Толстой тяжело переживал идейный разрыв с близкими ему людьми. Записывая в Дневник 21 июля 1889 года о приезде сына Льва Львовича, Толстой замечает: «Мне всё тяжело с ним». Так же «тяжело» Толстому и с другими сыновьями: Сергеем, Андреем и Ильей, с женой Софьей Андреевной, с Кузминскими. Споры с женой и детьми «терзали измученное сердце» писателя (дневниковая запись 15 июля 1889 года); его мучит, что жена и дети не хотят отказаться от собственности (см. дневниковые записи 18 июня 1890 года и др.); с женой происходят «страшные сцены» (запись 1 декабря 1889 года и др.). Против своих близких 14 мая 1889 года Толстой заносит в Записную книжку «обвинительный акт». Он упрекает своего сына Илью и его жену в «роскоши жизни», в том, что они, не трудясь, пользуются трудом девочки-прислуги, которая «работает, не учится, спит на сундуке, не ест с ними».

Толстого тяготит барский образ жизни окружающих его лиц, «болтовня бесполезная», «обжорство грустное и гнусное», в то время как народ голодает (запись 22 июля 1889 года).

Перелом в мировоззрении обусловил резко критическое отношение Толстого к идеологам реакции.

Еще в мае 1881 года Толстой резко осудил «Письма о нигилизме» H. Н. Страхова, в которых реакционный критик взял под защиту самодержавие и православие. С тех пор писатель настороженно относится к этому «поклоннику» своего таланта. В Дневниках 1888—1890 годов много записей, свидетельствующих о глубоком расхождении Толстого с Страховым (записи 14 июня 1889 года, 10 и 11 июля 1890 года и др.). Выступления в печати апологета реакции В. В. Розанова Толстой считает «тратой бумаги и времени» (запись 10 июля 1890 года) и т. д.