Полное собрание сочинений. Том 6. У Лукоморья
Шрифт:
Невообразимо маленьким и незаметным кажется на таком шаре Человек со своими страстями, войнами, мечтами и огорчениями. Но как велик этот Человек, если он сумел в точности предсказать очертания своей планеты, сумел найти средства глянуть на Землю со стороны так же, как мы глядим на свой дом, обернувшись с убегающей вдаль дороги.
Фото автора. 2 ноября 1968 г.
По дороге на юг
(Окно в природу)
Старуха
На буграх в Приазовье я этой осенью встретил тысячные стаи отдыхающих перепелок. Почти с каждого метра земли, покрытой высохшим бурьяном, взлетали и почти тут же садились одна, а то и две птицы. Охотники подобные места называют перепелиными «высыпками». Разыскав «высыпку», охотники палят беспрестанно, пока есть патроны, и домой возвращаются с полными сумами.
Большую дань по пути на зимовку платят перепелиные стаи. Начав двигаться в одиночку, где-нибудь под Калугой или под Курском перепелки постепенно собираются в стаи, летят ночью, а днем, усталые, отдыхают. На «высыпке», приглядевшись, можно в сухой траве различить серый беззвучный комочек с внимательной бусинкой глаза. Даже при явной опасности птица взлетать не хочет — так велика усталость и так нужны силы для ночного полета над морем. На воде сухопутной птице не отдохнуть. Усталость в конце пути так велика, что стая, едва дотянув к первой полоске песка, падает на него замертво. С полминуты лежат недвижные птицы — можно подойти, взять в руку.
Очнувшись, перепелки перелетают в места поукромней и там уже отдыхают как следует.
Иногда, правда, обессилевшей стае удается отдохнуть и в пути. Без колебаний птицы опускаются на палубу корабля, на лодки, на маяки.
Известно наблюдение морского капитана-подводника: «Мы всплыли рядом с гусиной стаей. Караван птиц, видимо, отдыхал на воде.
Но удивительное дел о-на спине почти у каждого гуся сидели две-три обессиленных перепелки…»
Весной мучительный перелет повторяется в обратную сторону. Перепелиные стаи замертво падают на северных берегах Черного и Азовского морей. И потом уже не спеша, где на крыльях, а где пешком движутся птицы на север, чтобы под Курском, Калугой или Тамбовом облюбовать подходящее поле и начать нехитрые, но дорогие для сельского жителя перепелиные песни.
О повадках перепелок на перелетах мне рассказал Черненко Иван Гаврилович, продавец бердянского магазина «Охотник». У продавца прозвище «перепелиный лекарь». С радостью принимает Иван Гаврилович от охотников подранков-перепелов. Одному крыло подлечил, другому ногу в лубок из щепок заправил…
Зиму поздоровевшие птицы живут в магазине, а в апреле «клетка-госпиталь» открывается.
На севере от Бердянска кто-то услышит перепелиную песню.
Гость из Сибири
На опушке воронежского леса я увидел непугливую птицу. Она как будто ждала, пока
В тот день я встретил с десяток доверчивых птиц и заметил, что не один с любопытством наблюдаю за необычной для наших мест сборщицей желудей. Лесник остановил лошадь. Баба присела на вязанку хвороста, глядит, как птица почти у ног нашла желудь и уселась на пень.
— Кедровка?
— Мне тоже кажется, что кедровка, — сказал лесник. — Но почему тут, под Воронежем? Ей полагается быть в Сибири…
Я навел справки. Оказалось: нынешней осенью кедровок видели во многих местах Европейской России. Их привлек хороший урожай желудей? Возможно. Но скорее путешествие из Сибири в Европу вызвано плохим урожаем кедровых орехов.
Поздняя осень.
Фото автора. 16 ноября 1968 г.
Лесная удача
(Окно в природу)
Это было в прошлое воскресенье…
Зима не зима, и осень уже не осень. На лыжах — рано. Но в ботинки уже засыпается снег. Мы едем на час-другой «подышать лесом».
Борис не берет микрофоны и «ящики» для записи — в лесу сейчас редкое существо подает голос. Я тоже оставляю в рюкзаке хлеб и яблоки. Но в последний момент все-таки беру и фоторужье, потому что знаю странный закон: зверя встречаешь, когда совсем безоружный.
Едем недалеко. Через час мы уже на опушке.
По шоссе, как пчелы к улью, мчатся автомобили к аэродрому. Самолеты идут на посадку так низко, что всякий раз задираешь голову и провожаешь глазами махину, пока она не осядет и не затихнет где-то поблизости за верхушками елок. И тут же рядом с этой ревущей, а по ночам мигающей цветными огнями жизнью осталась на зиму почти незаметная лесная тихая жизнь.
В березняках возле деревни, как пловцы с вышки, ныряют к земле сороки. На старой облезлой осине за поворотом дороги, как всегда, сидит дятел. Тут у него кузница. Если постоять, схоронившись в кустах, можно увидеть, как дятел вынет из «наковальни» пустую шишку, бросит вниз и улетит добывать новую.
Я часто бываю в этом лесу и знаю кое-что из его маленьких тайн. Я знаю поляну, сплошь покрытую буграми «кротовой земли». У кротов на поляне целый подземный город. Земля тут податлива? Или какое лакомство обнаружилось?
Но шахтерская работа велась все лето и осень. Да и теперь из-под снега появляются кучки рыхлой земли. Одна из них растет у нас на глазах, шевелится, пучится, как тесто в горшке.
Если составить веселую карту «моего» леса, то в ней появилось бы много странных названий: «Поляна зеленых дятлов», «Ночлежка», «Столовая», «Ежиное пастбище». Как на любой карте, за названием — какая-нибудь история, но маленькая, конечно, интересная лишь тому, кто был ее участником или свидетелем.