Полное собрание сочинений. Том 7. По зимнему следу
Шрифт:
Туристов великое множество. Аруша — место, откуда выезжают на две-три недели в «настоящую Африку». Из городка уходят маленькие, крашенные под зебру автобусы человек на пять — восемь. Иногда же один сверхбогатый приезжий снаряжает пять — восемь автомобилей. Он едет убить слона. Но, кроме ружей, за ним везут палатки, электростанцию, холодильник, запасы воды, вина и продуктов. Везут походную ванну, радиостанцию. Богатого американца (немца, бельгийца) сопровождают два-три белых охотника, африканские следопыты, свежевальщики, повар, фотограф, носильщик. Если вы знаете слово «сафари», так это и есть сафари — охотничье путешествие.
В Аруше туристы покупают походное снаряжение, а улетая домой, нагружаются африканскими сувенирами. Магазины в маленьком городке завалены барабанами, щитами и копьями, деревянными резными фигурками. Богатых туристов ждут в витринах шкуры редких зверей, в оправе из золота львиные когти и слоновые бивни.
Мы с Мишей купили браслеты из слонового волоса. На хвосте у слона растет толстая черного цвета проволока. Браслет из нее будто бы приносит в путешествиях счастье. Цена столь нужного талисмана доступна для каждого. Мы купили по два браслета и утречком, когда муэдзин с минарета созывал земляков на молитву, поехали из Аруши.
Едем к знаменитому Нгоронгоро. Четыре часа по асфальту, потом по дороге, на которой вспомнилась песня «И только пыль, пыль…», и мы у подножия вулкана. Никаких приключений, если не считать убитой машиной цесарки. Синевато-серые птицы с маленькой головой и большим телом любят копаться в песке и временами теряют бдительность. Это уже третья у нас на счету. Миша обходит машину и, убедившись, что с нашей стороны потерь не имеется, кладет цесарку в багажник. Начинаю подозревать, что в моем земляке пробудился охотник…
Кратер мы увидели в полдень. Солнце стояло прямо над головой. Наступая на свои тени, мы шли к обрыву по зеленой сочной траве.
Африканец-мальчишка играл с маленьким прирученным зебренком. На уровне наших глаз, не шевеля крыльями, плыла большая черная птица. Нгоронгоро… Вот он… Огромная чаша, налитая золотым светом. Края у чаши синие, а дно — зеленый просторный луг. Справа на этом зеленом дне — как будто недопитая кем-то влага.
На склоне кратера.
Да, озеро как раз там и должно быть. А синяя плотная тень, наверное, лесок. Пожалуй, кратер просторней, чем я предполагал.
Самый большой на земле кратер. Крутые, поросшие зеленью стенки поднимаются на шестьсот — семьсот метров. Луг с озером и леском имеет в поперечнике двадцать два километра. Большой город поместился бы в чаше.
Нгоронгоро не единственный кратер в этих местах, миллион лет не знающий извержений.
Вблизи от Аруши мы поднимались на кромку Нгурдото, кратера меньшего по размеру, но с такой же голубой окаемкой, с таким же ровным зеленым пространством на дне и такой же торжественной тишиной.
На языке живущих в этих местах масаев Нгоронгоро означает «Чаша в чаше». Я не успел выяснить, что означает название еще одной чаши в горах по соседству. Название почти русское: Маланья.
Славу кратеру Нгоронгоро сделали четвероногие обитатели. Европейцы, впервые увидавшие горную чашу, стояли ошеломленные: «Зеленые поля
Не хватало суток для того, чтобы удовлетворить их ненасытный аппетит на шкуры и рога». Такие охотники опустошили Африку. Но кратер чудом сохранил обилие жизни. Тут раньше, чем где-нибудь, запретили стрелять. И теперь в одном из самых знаменитых на земле заповедников можно увидеть тысячи диких животных…
Сверху скорее можно угадывать, чем видеть, животных. У обрыва на тумбе — оптическая труба. Опускаем монету, и стекла к самому глазу подносят кусочек зеленого дна. Спрессованный оптикой воздух дрожит, как вода. И в этой воде я вижу табунок зебр и рядом — черного носорога… Скорее в кратер!
Спуск занимает более часа. Машину надо сдерживать тормозом. Но даже на маленькой скорости по камням «Лэнд-ровер» прыгает, как будто снизу получает пинки. Нас провожают странного вида деревья. Кажется, в этом месте богу пришла идея соединить тополь и кактус.
Силуэты деревьев на фоне золотой дымки необычайно красивы. Я бегу из машины выбрать точку для съемки. Но в высокой траве из-под ног у меня пружинкой взлетает кто-то пестрый и гибкий… Сервал! Огромная кошка, пробегая по голым камням, вдруг оглянулась. Не знаю, как там сервал, но я вряд ли теперь захочу расстаться с потертой скамейкой в «Лэнд-ровере»…
Дорога описала по борту кратера плавную полосу и вынесла автомобиль на равнину. Нас теперь окружает синяя стенка, облака через которую зацепились и перевалить не решаются. Они висят над гребнями белой куделью. А над кратером — солнце. Мы едем к озеру и сразу попадаем в окружение полосатых лошадок и антилоп. Зебры, не удостоив нас взглядом, щиплют траву рядом с машиной или бегут рядком, стараясь перейти дорогу у самого радиатора. Наши деревенские лошади гораздо пугливей.
По числу голов первенство в кратере держат антилопы гну. Эти суматошные существа носятся как помешанные. Кажется, они непременно хотят побывать у нас под машиной и только в последний момент делают остановку, думают полсекунды и боком, боком, с поднятым кверху хвостом уносятся в сторону, совершенно противоположную той, куда только что направлялись. В кратере гну платят самую крупную дань местным хищникам.
Вблизи от озера мы наблюдаем любопытную сцену. Молодая гнучиха только что родила. Она с испугом глядит на мокрое существо и робко, осторожно начинает лизать гнучонка. Посвящение в жизнь происходит на глазах здешнего мира. Три желтых с черной полосой козлика томи равнодушно пасутся рядом. Зебры затеяли драку в десяти шагах от роженицы. Из травы поднялись и низко пролетели венценосные журавли.
Кажется, нет никому дела до матери и гнучонка. Однако гнучиха беспокойно глядит на песчаную осыпь. Я поднимаюсь на крышу автомобиля и вижу причину беспокойства гнучихи. Под песчаным обрывом стоит гиена. Вид у нее сонный.