Полное собрание стихотворений

Фет Афанасий Афанасьевич

1840

«Ты мне простишь, мой друг, что каждый раз…»

Amantium irae amoris renovatio

Horatius

Ты мне простишь, мой друг, что каждый раз, Как ссоришься ты с милою своею, Кусаю губы в кровь, но лишь взгляну на вас, Рассеять смеха не умею. Как к ней пристал суровый этот взгляд, Как на устах улыбка скрыта мило, — А всё видна! недаром говорят: «Как ни клади, в мешке не скроешь шила». А ты, — ты в этот миг оригинал большой; С сигарою во рту, в халате, у окошка Алеко,

Мортимер, Отелло предо мной, И даже Гамлет ты немножко. А я, смотря на вас, смеюсь, — не утерплю! Вот люди, думаю, не знают, как придраться, — Напившись кофею, сто раз сказать «люблю» И тысячу — поцеловаться.

1840

«Сними твою одежду дорогую…»

И девушка пленить умела их

Без помощи нарядов дорогих.

Пушкин. «Домик в Коломне»

Сними твою одежду дорогую, С чела лилейного сбрось жемчуг и цветы, — И страстней я милашку поцелую, И простодушнее мне улыбнешься ты. Когда ты легкую свою накинешь блузу И локон твой скользит по щечке как-нибудь, Я вижу простотой овеянную музу, И не простой восторг мне сладко льется в грудь.

1840

«Не плачь, моя душа: ведь сердцу не легко…»

Не плачь, моя душа: ведь сердцу не легко Смотреть, как борешься ты с лютою тоскою! Утешься, милая: хоть еду далеко, Но скоро возвращусь нежданною порою И снова под руку пойду гулять с тобою. В твои глаза с улыбкой погляжу, Вкруг стана обовью трепещущие руки И всё, и всё тебе подробно расскажу Про дни веселия, про дни несносной муки, Про злую грусть томительной разлуки, Про сны, что снились мне от милой далеко. Прощай — и, укрепясь смеющейся мечтою, Не плачь, моя душа: ведь сердцу не легко Смотреть, как борешься ты с лютою тоскою, Склонясь на локоток печальной головою!

1840

«Доволен я на дне моей души…»

Доволен я на дне моей души, Чуждаясь мысли дерзкой и преступной; Пусть как звезда ты светишь мне в тиши, Чиста, свята красою неприступной.

1840

«Над морем спит косматый бор…»

Ich singe wie ein Vogel sight,

Der in den Zweigen wohuet

Goethe

Над морем спит косматый бор; Там часто слушал я Прибрежных волн мятежный спор И песни соловья. Бывало, там внизу шумят Ветрила кораблей, На ветре снасти шелестят И гордый царь зыбей Несется, — с палубы крутой Далеко песнь звучит, — А соловей во тьме лесной Неслышимый грустит.

1840

«На балконе золоченом…»

На балконе золоченом Ряд цветов кругом перил, — Я любуюся балконом, И цветник мне пестрый мил. Но туда в дыханьи утра Ходит друг моей мечты — Дева с шейкой перламутра — Поливать свои цветы. Так стыдлива и свободна, Так приветлива

без слов, Так нежна и благородна, Так милей своих цветов!

1840

«Посмотри, наш боец зашатался, упал…»

Посмотри, наш боец зашатался, упал, Залило алой кровью всего. Что, он ранен легко — иль убит наповал? На плаще вы несите его. Может быть, оживет, и к геройской груди Он прижмет и жену и детей. Осторожней, чтоб нам не толкнуть на пути Храбреца! Ну, беритесь скорей! А убит… ну, зато видел я, что за взор Бросил он на врага своего! Хоть убит — не стоять же над ним. Что за вздор! На плаще вы несите его.

1840

«Она легка, как тонкий пар…»

Она легка, как тонкий пар Вокруг луны златой, Ее очей стыдливый дар Вливает в сердце томный жар, Беседует с душой. Она стройна, как гибкий клен, Она чиста, как свет, Ее кудрей блестящий лен Увил чело — и упоен Стоит пред ней поэт.

1840

«Уж, серпы на плеча взложив, усталые жницы…»

Nec sit ancillae tibi amor pudori

Horatius

Уж, серпы на плеча взложив, усталые жницы Звонкою песнью своей оглашают прохладное поле; Ландышем пахнет в лесу; там, над оврагом, березы Рдеют багрянцем зари, а здесь, в кустарнике мелком, Звонко запел соловей, довольный вечерней прохладой. Верный конь подо мной выступает медленным шагом, Шею сгибая кольцом и мошек хвостом отгоняя. Скоро доеду. Да вот и тенистая старая ива, Вот и пригорок, и ключ под кровом корнистого вяза. Как он звучен и чист, как дышит подземной прохладой! Чу, не она ль? Где-то ветвь шелестит… Но ей не заметить Здесь, за вязом, меня. — Ах, вот она, роза селенья! По локотки рукава засучила и быстро склонилась К холоду светлой струи, — вот моет белые руки, Вот в прозрачные персты воды зачерпнула, и блещет В чистых каплях чело, покрытое легким румянцем. Вот сарафан на груди расстегнулся, и плечи и груди Робко бегут от руки, несущей холодную влагу. Вот малютка-рука трет белую ножку-малютку, И под нею в ключе такая ж качается ножка. Дева, помедли! — но нет: вспорхнула резвая крошка, — Только кустарник вдали ее сарафанчик целует.

1840

«Стократ блажен, когда я мог стяжать…»

Amis! un dernier mot!

V. Hugo

Стократ блажен, когда я мог стяжать Стихом хотя одну слезу участья, Когда я мог хотя мгновенье счастья Страдальцу-брату в горе даровать! Умру, — мой холм исчезнет под пятой Могучего, младого поколенья, — Но, может быть, оно мои волненья Поймет, почтив меня своей слезой. За смертью смерть, за веком век пройдет, Оплачет каждый жизненное горе, — И, может быть, мне каждый в слезном море Слезинку ясную, святую принесет. Раздастся звук — и с ангельской трубой Могучим вновь из праха я воспряну И с перлами пред господом предстану: Слеза ведь перл в обители иной.