Полное собрание стихотворений

Надсон Семен Яковлевич

1 мая 1878

Вперед!^*

Вперед, забудь свои страданья, Не отступай перед грозой, – Борись за дальнее сиянье Зари, блеснувшей в тьме ночной! Трудись, покуда сильны руки, Надежды ясной не теряй, Во имя света и науки Свой честный светоч подымай! Пускай клеймят тебя презреньем, Пускай бессмысленный укор В тебя бросает с озлобленьем Толпы поспешный приговор; Иди с любящею душою Своею торною тропой, Встречая грудью молодою Все бури жизни трудовой. Буди уснувших в мгле глубокой, Уставшим руку подавай И слово истины высокой В толпу, как светлый луч, бросай.

31 мая 1878

«Не весь я твой – меня зовут…»^*

Не весь я твой – меня зовут Иная жизнь, иные грезы… От них меня не оторвут Ни ласки жаркие, ни слезы. Любя тебя, я не забыл, Что жизни цель – не наслажденье, В душе

своей не заглушил К сиянью истины стремленье, Не двинул к пристани свой челн Я малодушною рукою И смело мчусь по гребням волн На грозный бой с глубокой мглою!

3 июня 1878

На разлуку («В последний раз я здесь…»)^*

Посвящается С. С. Д.

В последний раз я здесь, с тобой; Пробил тяжелый час разлуки. Вся грудь надорвана тоской, Полна огнем глубокой муки. Измученный, для всех чужой, Я шел один своей дорогой И в даль, окутанную мглой, Смотрел с мучительной тревогой. Но ты сумела разгадать Мои- сомнения и муку, Сумела вовремя подать Борьбой надломленному руку. Ты вновь зажгла в душе больной Судьбой разбитые мечтанья, И я у груди дорогой Забыл тяжелые страданья. Я отдохнул от черных дум, От яда жгучего сомнений, И стал доступен вновь мой ум Для светлых грез и впечатлений. Я зажил полной жизнью вновь, Поверив и в людей, и в счастье. Я всё нашел: покой, любовь. И дружбы светлое участье. Теперь опять своей рукой Судьба навек нас разлучает. Прощай… В моей душе больной Вновь желчь и злоба закипают. Я вновь на жизненном пути Остался в сумраке ненастья. Нет силы одному идти Без света дружбы и участья.

20 июня 1878

Идеал^*

Не говори, что жизнь – игрушка В руках бессмысленной судьбы, Беспечной глупости пирушка И яд сомнений и борьбы. Нет, жизнь – разумное стремленье Туда, где вечный свет горит, Где человек, венец творенья, Над миром высоко царит. Внизу, воздвигнуты толпою, Тельцы минутные стоят И золотою мишурою Людей обманчиво манят; За этот призрак идеалов Немало сгибнуло борцов, И льется кровь у пьедесталов Борьбы не стоящих тельцов. Проходит время, – люди сами Их свергнуть с высоты спешат И, тешась новыми мечтами, Других тельцов боготворят; Но лишь один стоит от века, Вне власти суетной толпы, – Кумир великий человека В лучах духовной красоты. И тот, кто мыслию летучей Сумел подняться над толпой, Любви оценит свет могучий И сердца идеал святой! Он бросит все кумиры века, С их мимолетной мишурой, И к идеалу человека Пойдет уверенной стопой.

27 июня 1878

Ночью^*

Хороша эта ночка, безмолвная, ясная, С фосфорической, полной луной, Эта песнь соловьиная, звонкая, страстная, Эта мертвая тишь над рекой. Как покойно кругом! В даль, сияньем залитую, Ширь полей, утопая, бежит, Справа лес-великан головою сердитою Приумолк и таинственно спит. Слева Тигода сонная воды зеркальные Гладью светлою в Волхов катит, И, поникнув над нею ветвями печальными, Одиноко береза грустит. Из-за леса, струей набегая душистою, Чуть шумит ветерок в камышах, А вдали за рекой полосой золотистою Догорает заря в небесах. Успокойся и ты, моя грудь наболевшая, Рой безжалостных дум отгони И, забывши на сердце тоску накипевшую, От всего в эту ночь отдохни.

30 июня 1878

«Блещут струйки золотые…»^*

Блещут струйки золотые, Озаренные луной; Льются песни удалые Над поверхностью речной. Чистый тенор запевает «Как на Волге на реке», И припевы повторяет Отголосок вдалеке. А кругом царит молчанье, И блестящей полосой Золотой зари сиянье Догорает за рекой.

3 июля 1878

Забытый певец^*

Он умирал, певец забытый, Толпы недавний властелин, С своею славою разбитой Он гордо погибал один. Один… Слезою сожаленья Никто поэта не почтил, Никто тяжелые мученья В последний час не усладил. В несчастье брошенный друзьями, Подавлен трудною борьбой, С своими грустными мечтами Он глубоко страдал душой. Кругом угрюмо догорала Глухая ночь, и бледный луч Луна кокетливо бросала, Прорвав покров свинцовых туч. И весь облит дрожащим светом, Угрюм и бледен он лежал. Пред умирающим поэтом Ряд сцен прошедших пробежал. Он вспомнил прежние желанья, Судьбой разбитые мечты, Его влекло его призванье К сиянью вечной красоты. Весь век боролся он со мглою, Он славу дорого купил; Идя тернистою тропою, Он жизнь и силы погубил. И вот, усталый, одинокий, Забытый ветреной толпой, Он умирал с тоской глубокой, С душой, надломленной борьбой. И думал он: когда б, сияя Красой, внезапно бы предстал Пред ним святой посланник рая И так страдальцу бы сказал: «За то, что в людях яд страданий Ты звуком песен заглушал И благородный рой желаний Стремленья к свету подымал, За

то, что ты борцом отважным Всю жизнь за человека был И лиру честную продажным И пошлым словом не клеймил, Всего проси – я всё исполню, Ты будешь выше всех людей, Я беспредельный мир наполню Стогласной славою твоей, Я дам тебе покой и звуки, Зажгу в душе отрадный свет, Ты вновь свои забудешь муки, Людьми владеющий поэт; И ты дорогою широкой Пойдешь вождем толпы слепой, И к цели светлой и высокой Ты поведешь ее с собой; И не умрешь ты в этом мире – Ты сам себя переживешь, И в дивных звуках честной лиры Ты вновь по смерти жизнь найдешь», – Он отказался бы от счастья, Он только б об одном просил: Что<б> кто-нибудь слезой участия Его могилу окропил, Чтоб кто-нибудь его сомненья Горячей лаской разогнал И светлым словом сожаленья Душе больной отраду дал.

4 июля 1878

Признание умирающего отверженца

Я не был ребенком. Я с детства узнал Тяжелое бремя лишений, Я с детства в душе бережливо скрывал Огонь затаенных сомнений. Я с детства не верил в холодных людей, В отраду минутного счастья, И шел я угрюмо дорогой своей Один, без любви и участья. А сердце так рвалось в груди молодой, Так жаждало света и воли! Но что же, на призыв отчаянный мой Никто не согрел моей доли. Меня оттолкнули… и злобной тоской Как камнем мне душу сдавило, И зависти тайной огонь роковой Несчастье в груди пробудило. И стал я с глубокой отрадой взирать На царство нужды и разврата И в бездну бесстрастной рукою толкать Другого страдальца собрата. Я бросил работу, я стал воровать, Под суд я однажды попался, В тюрьме просидел… да как вышел опять За прежнее дело принялся. Я помню, в суде говорил адвокат, Что нужно работать, трудиться. Работать!.. Зачем? Для кого хлопотать, С кем прибылью буду делиться? Вернусь я с работы в подвал свой сырой – Кто там меня встретит с участьем? Работать!.. Работай, кто молод душой, Кто не был надломлен ненастьем! И думали люди, что в сердце моем Заглохли все чувства святые. Кому ж я обязан позорным клеймом – Скажите вы, люди слепые. Когда я любви и привета просил, Кто подал отверженцу руку? Кто словом и ласкою света залил Сиротства тяжелую муку? Нет, я не смутил ваш холодный покой, В вас сердце не билось любовно, И мимо прошли вы бесстрастной стопой, Меня оттолкнув хладнокровно. О судьи, не сами ли с первых же дней Вы холодом жизнь отравили? За что ж философией сытой своей Отверженца вы осудили? За то ль, что, не сладив с тяжелой нуждой И с внутренним ядом страданья. Пред вами не пал я с покорной мольбой, Просить я не стал подаянья? Нет, лучше бесчестье, чем посох с сумой, Нет, лучше разгульная воля И грязи разврата позор роковой, Чем нищенства жалкая доля! И в этой-то бездне я даром убил Мои непочатые силы! Но кончен мой путь. Наконец я дожил До двери безмолвной могилы. Я рад ей: под саваном мрачным земли Сомкнутся усталые веки, Улягутся в сердце страданья мои И мирно усну я навеки,

7 июля 1878

Во мгле^*

Была пора, – мы в жизнь вступали Могучей, твердою стопой: Сомненья злые не смущали Тогда наш разум молодой. Мы детски веровали в счастье, В науку, в правду и людей, И смело всякое ненастье Встречали грудью мы своей. Мечты нас гордо призывали Жить для других, другим служить, И все мы горячо желали Небесполезно жизнь прожить. Мы думали, что близко время, Когда мы всюду свет прольем, Когда цепей тяжелых бремя Мы с мысли скованной сорвем, Когда, как дивное сиянье, Блеснут повсюду над землей Свобода, честность, правда, знанье И труд, высокий и святой. Мы выходили на дорогу С желаньем пользу принести, И достигали понемногу До края нашего пути; Мы честно шли, и от начала Вплоть до заката наших дней Звучал нам голос идеала: «Вперед за мир и за людей!» Но годы те давно промчались; Жизнь шла обычной чередой – И с прошлым мы навек расстались И жизнью зажили иной. Забыли мы свои желанья: Они прошли для нас, как сны, И наши прошлые мечтанья Нам стали странны и смешны. Мы входим в мир, всё отрицая, Без жажды пользу приносить; Наш пошлый смех, не понимая, Готов всё светлое клеймить: Зовем мы предрассудком чувство, В груди у нас сомнений ад, Сорвав венец златой с искусства, Мы увенчали им разврат. И, грязь презрения бросая В тех, кто силен еще душой, Проходим жизнь мы, попирая Святыню дерзкою ногой!.. Проснись же тот, в чьем сердце живы Желанья лучших, светлых дней, Кто благородные порывы Не заглушил в душе своей!.. Иди вперед к заре познанья, Борясь с глубокой мглой ночной, Чтоб света яркое сиянье Блеснуло б снова над землей!..

12 июля 1878

«Минуло время вдохновений…»^*

Минуло время вдохновений И с ним отрадных звуков рой, И ряд вопросов и сомнений Один царит в душе больной. Вся жизнь с ее страстями и угаром, С ее пустой, блестящей мишурой Мне кажется мучительным кошмаром И душною, роскошною тюрьмой,

18 июля 1878