Полнолуние

Робардс Карен

– Мне пора. Пойдемте, я провожу вас до дома.

– Меня не нужно провожать. Я и сама доберусь.

– Уже темно.

– Вы что, думаете, тут в темноте скрывается разбойник, ждет, чтобы наброситься на меня? Тут вам не Чикаго, это Версаль, Кентукки.

Он пожал плечами.

– Ну тогда сделайте мне одолжение, позволив довести вас до дома. Мне важно, чтобы вы были целы-невредимы для выполнения завтрашнего задания. Тем более что и ваш приятель Джей Ди говорил, будто кто-то пугает здесь лошадей.

Молли фыркнула. Уилл усмехнулся, и Молли поняла, что сама только что подтвердила

сомнительность истории, придуманной Джей Ди. Так же, как и Уилл, она догадалась, что все это было не более чем предлогом для того, чтобы увидеться с ней. Взгляд, которым она наградила Уилла, никак нельзя было назвать дружеским.

– Спасибо, я, пожалуй, посижу здесь еще.

– Как хотите. – Он вновь пожал плечами и сел рядом с ней на бревно, пристроив коробку из-под пиццы на коленях. Сложив из пальцев пирамидку, носом уткнувшись в нее, он устремил вдаль задумчивый взгляд.

– Что вы делаете? – Голос ее взвился от раздражения.

– Жду.

– Чего?

– Когда вы будете готовы идти домой. Я не оставлю вас здесь одну в темноте.

– Тогда вам придется долго сидеть, – с ледяной улыбкой парировала Молли.

Уилл пожал плечами. Больше Молли ничего не сказала. В течение нескольких минут они молча сидели на бревне, на почтительном расстоянии друг от друга, уставившись в сгущающуюся темноту. Думая о том, сколько дел ждет ее дома, Молли все сильнее нервничала. Уилл же, напротив, казалось, готов был сидеть здесь вечно. Во всяком случае, он производил впечатление всецело погруженного в свои мысли.

У нее, похоже, не было выбора. В самом деле, глупо было оставаться на этом бревне в холодную сырую ночь, лишь бы только доказать, что она на это способна.

Она встала.

– Я ухожу.

Уилл бросил на нее взгляд, и ей показалось, будто он вовсе забыл о том, кто она такая и что здесь делает. Потом он тоже поднялся.

– Я провожу вас до дома.

– Прекрасно, – процедила она сквозь зубы и направилась по тропинке к дому.

– Молли, – тихо окликнул он ее. Судя по голосу, он смеялся. Во всяком случае, Молли готова была поклясться в этом.

– Что? – Она резко обернулась, приготовившись к очередной словесной перепалке. Но он с совершенно невозмутимым видом указал ей на оставшуюся на земле около бревна банку из-под «кока-колы».

– Не забудьте свою банку.

Ярко-красная жестяная банка светилась в темноте.

– Черт с ней, – бросила Молли и, развернувшись, зашагала вперед, с прямой спиной и гордо поднятой головой.

Но уже через мгновение она расслышала за спиной его шаги. Она готова была биться об заклад, что он сам подобрал банку.

Конечно, подобрал. Мистер ФБР никогда не допустит беспорядка. Он был слишком безупречен.

– До завтра, – негромко произнес Уилл, когда она ступила на лестницу.

Новый приступ негодования охватил ее, но что она могла сказать? Он был хозяином положения.

С королевским достоинством Молли прошла в дом и хлопнула дверью.

15

13 октября 1995 года

Полуденное солнце припекало Молли спину, пока она подтягивала подпругу на седле Виннебаго и расправляла стремена. Шумные

толпы зрителей окружили загон, наблюдая за тем, как седлают лошадей, участвующих в первом забеге. Слева от Молли раздался хлопок вспышки фотоаппарата. Виннебаго, серый рысак-шестилетка, уже переживший времена триумфа, мирно стоял среди всеобщего оживления, ничуть не смущаясь и не выказывая ни малейшего беспокойства по поводу того, что вместо привычного конюха его седлает незнакомец. Молли наградила коня за терпение, ласково почесав его за ушами. Виннебаго был последним из трех лошадей, значившихся в списке, переданном вчера Уиллом. Как и два предыдущих скакуна, Виннебаго имел идентификационный номер. Итак, в первом забеге не оказалось чужаков.

Виннебаго принадлежал Кловерлотским конюшням, где сейчас царил хаос в связи с самоубийством Говарда Лоуренса два дня тому назад. Предложение о «помощи», исходившее от Молли, которая любезно согласилась вывести Виннебаго в загон и подготовить его к скачкам, было с благодарностью принято конюхом, в спешном порядке заменившем Лоуренса. Запомнив все три идентификационных номера, Молли теперь оставалось лишь быстро оттянуть нижнюю губу Виннебаго и удостовериться в том, что эта лошадь, как и две другие, не подделка. Иначе говоря, что Виннебаго и есть Виннебаго.

Проверка татуировки у двух других лошадей не составила труда. Молли просто зашла в их стойла и, почесав шею одной, дав морковку другой, оттянула им нижние губы. Облегчало задачу и то, что обе лошади были старожилами местных конюшен. Охрана проявляла особое внимание лишь к «звездам» и буйным новичкам, завсегдатаи скачек не представляли особого интереса.

Молли задалась вопросом, получит ли она обещанные пять тысяч, если Уилл так и не найдет чужаков. Ее посетила и другая мысль: возможно, он вообще идет по ложному следу, и никаких махинаций не будет обнаружено. Это был бы наилучший исход – разумеется, при условии, что ей заплатят. Не помешало бы сбить спесь с этого напыщенного детектива.

– Все готово? – Появился жокей Стив Эмерсон, разодетый в зеленые с золотом шелка Кловерлотских конюшен. Молли кивнула, уступая место наезднику. С ипподрома донеслось объявление о начале парада участников. Было около часа дня. Близилось время первого заезда.

Виннебаго вместе со всеми другими лошадьми повели на ипподром, сделав последний фотоснимок перед стартом. Молли посмотрела вслед скакуну, пока он прокладывал себе дорогу сквозь редеющую толпу, и развернулась, направившись в конюшню номер пятнадцать. Зрителям предстояло зрелище. Ей же нужно было работать.

Уилл, как всегда элегантный в темно-синем спортивном пиджаке и брюках цвета хаки, наблюдал за ней, стоя чуть в стороне от толпы, на дорожке, ведущей к конюшням. В руке у него было свернутое в трубочку расписание скачек. Молли видела его сегодня впервые, и его присутствие оказалось полной неожиданностью для нее.

Она сразу различила его в толпе, их взгляды встретились и какое-то мгновение не отпускали друг друга. Как ни странно, встреча с ним вызвала в ней прилив не раздражения или неприятия, а теплой волны удовольствия. Поймав себя на том, что искренне рада его видеть, она ужаснулась собственному открытию.