Полнолуние
Шрифт:
Я углубился в лес и по узкой, еле приметной тропке пошел в сторону озера, ориентируясь по солнцу. Впрочем, я знал: эта тропинка непременно выведет меня к Марьину озеру. Под ногами похрустывали высохшие сосновые иглы. В это утро в лесу царило какое-то непонятное безлюдье. Странно, но я совершенно не слышал привычных аукающих криков грибников. Не говоря уже о том, чтобы навстречу попался кто-нибудь с лукошком или ведерком.
Очень странно.
В лесу царила тишина, лишь изредка нарушаемая голосами птиц. Я не ощущал присутствия людей. Вдвойне странно, если припомнить, что сегодня воскресенье. А значит, в лесу должны быть не только местные грибники,
Но сейчас мне было совсем не до грибов.
Я шел к Марьину озеру. Туда, где, по рассказу Станиславы, она позапрошлой ночью впервые ощутила чье-то незримое присутствие. И если я не ошибаюсь в своих умозаключениях, то вскоре должен кое-что обнаружить. Я остановился. Огляделся по сторонам, сориентировался и, свернув с тропинки, взял левее – там, по моим расчетам, должна была находиться поляна, где моя внучка со товарищи весело проводили время в ту достопамятную ночь.
Следы пикника я обнаружил сразу же, едва вышел к берегу. Кострище, следы от палаточных колышков, мусор и пустые бутылки. Они, естественно, не успели за собой убрать – ведь, судя по рассказу Стасиных подружек, милиционеры похватали их в одночасье.
Я поковырял палкой давно остывшую, уже успевшую слежаться золу. Посмотрел в сторону неподвижно застывшего озера. И опять меня поразило абсолютное безлюдье: ни купающихся, ни загорающих, ни рыбаков.
Никого.
В груди шевельнулось нехорошее предчувствие – этот первобытно идиллический, безлюдный пейзаж совсем мне не понравился. Но в любом случае – нравился он мне или нет – к делу это не относилось. Не стоило терять времени. И я пошел от берега – здесь ничего интересного для меня не предвиделось. Углубившись в редкий лес, я медленно двинулся параллельно берегу. Здесь была низинка: на кочках среди кустов вербы и краснотала торчали длинные пучки выгоревшей болотной травы. Я шел, внимательно глядя на землю, время от времени вороша траву тростью. Наклонялся, осматривал. Мне стало жарко, лицо вспотело, под ногами чавкала грязь. Продолжая поиски в этой болотистой низине, я все время оглядывался в сторону места пикника: мне было важно, чтобы оно достаточно хорошо просматривалось. Наконец я вышел на более ровное место, поросшее осинником и редкими кустами. Солнце светило сквозь верхушки деревьев, бросало яркие пятна на болотистую землю с серо-коричневыми проплешинами подсохшей грязи, которые я внимательнейшим образом осматривал.
И тут сердце у меня сначала замерло, а потом бешено заколотилось.
Я нашел то, что искал.
Присев на корточки возле одной такой высохшей болотной лужи, я уставился на глубокий, с ровными краями след, четко выделявшийся на фоне пепельной грязевой корки. Он был сантиметров тридцати пяти в длину и около пятнадцати в ширину – отпечаток огромной лапы: впереди, где заканчивались пальцы, в грязи остались клинообразные длинные углубления – следы когтей. Каждый коготь – я приложил к ним руку – был не меньше моего мизинца.
Такого я еще не видел. Никогда и нигде – ни в Африке, ни на островах Юго-Восточной Азии, ни в непроходимых болотах бассейна Амазонки, ни тем более здесь, в России. А я за
Значит, Андрюше не померещилось. Значит, когда он выходит на ночную охоту, то действительно переодевается во что-то вроде костюма, имитирующего волка.
Почему? Можно придумать десятки, если не сотни ответов. Но все это лишь предположения. Я поставил рядом с собой корзинку и принялся выкладывать на траву принесенные из дома предметы. Натянув на руки резиновые перчатки, я ложкой развел гипс до состояния жидкой кашицы и быстро, аккуратно заполнил им углубление от следа. Пока гипс подсыхал, я стянул перчатки и положил их в пакет из-под гипса. Пакет в корзинку я не стал убирать – он мне еще пригодится. Я присел на поваленный ствол березы, достал термос и бутерброды. Перекусил на скорую руку, отмахиваясь от комаров, потом с наслаждением закурил. Голубой дымок от папиросы поднимался вертикально вверх – полное безветрие.
Я потрогал пальцем поверхность гипса. Готово. Аккуратно вытащил из следа застывшую отливку, засунул ее в пакет из-под гипса и положил на самое дно корзинки. Туда же сложил все остальные вещи и снова прикрыл корзинку куском брезента. На случай, если кто повстречается на обратном пути и во избежание ненужных расспросов, я сорвал и бросил сверху несколько пучков травы и листья лопуха.
И в эту секунду я почувствовал, что из кустов на краю болотца за мной кто-то внимательно наблюдает. Нет, никого не было видно и слышно – застывший лес и тишина. Но за годы путешествий по разнообразным диким уголкам мира (где полным-полно всякого, не всегда безобидного, зверья) у меня непроизвольно выработалось чутье: я безошибочно могу определить, когда на меня кто-то смотрит. Даже в спину.
И сейчас я точно знал: за мной следят.
Но я не подал виду, что заметил это, спокойно поднялся с бревна, прихватив корзинку и трость. Я не оглядывался – боковым зрением я достаточно хорошо видел кусты. В эту минуту я пожалел, что не прихватил с собой никакого оружия – кроме тонкой трости у меня ничего не было. Но это не палочка-выручалочка: если в кустах действительно прячется он, убийца, то сейчас меня, пожалуй, сможет выручить лишь ружье двенадцатого калибра, заряженное патронами с пулями "бреннеке".
Каковое у меня отсутствовало.
Я пару раз демонстративно присел, словно разминая затекшие от долгого сиденья ноги. А сам незаметно огляделся. И услышал тихий звук: под чьей-то ногой хрустнула сухая ветка, и еле заметная в переплетении ветвей фигура промелькнула за кустами, прячась за стволы сосен. Я не стал ждать. Тут же бесшумно бросился в сторону густого орешника – мгновенно сработали рефлексы, приобретенные во время многочисленных охот.
А для этого неведомого наблюдателя я просто исчез.
Пригнувшись, я по дуге быстро обогнул поляну с болотцем и, по моим расчетам, теперь должен был оказаться почти за спиной у преследователя. Я застыл, прижавшись к толстому стволу приземистой осины. И стал терпеливо ждать: рано или поздно у моего преследователя должны не выдержать нервы. Он просто обязан себя обнаружить.
Так оно и получилось.
Я увидел, как из кустов, покинув свою засаду, вышел человек в плаще и кепке и двинулся к луже, сторожко озираясь по сторонам. В руке он держал пистолет. Я невольно усмехнулся: передо мной был не кто иной, как майор Терехин собственной персоной.