Полный нокаут
Шрифт:
Я выдавливаю шампунь на волосы и втираю его в кожу головы. Закрываю глаза, откидываю голову назад и позволяю резкому потоку воды смыть пену с моих волос. Я делаю то же самое с кондиционером, но сжимаю его слишком сильно, и лишняя жидкость выливается мне на тело, покрывая левую грудь. Игнорируя это, я втираю кондиционер в волосы и массирую кончики, прежде чем снова опустить голову под воду. Когда я вымываю кондиционер из волос, то чувствую, как теплая большая рука обхватывает мою грудь. Я напрягаюсь, высовываюсь из-под воды и открываю глаза. Он в душе. В одежде. Образ его наполовину мокрой рубашки и промокших джинсов заставляет мое сердце биться быстрее. Я вспыхиваю. Он закрывает глаза.
—
— Если ты еще раз скажешь «ужин», клянусь Богом, я надеру тебе задницу. — Его глаза открываются, и медовые искорки в его радужках светлеют, заставляя мои внутренности загораться. — Ты же не прыгнул в душ полностью одетым, чтобы сказать мне, что идешь на ужин, не так ли?
Он качает головой, и я подхожу ближе. Когда я прижимаюсь к нему, его рубашка прилипает к моему мокрому телу.
— Что это будет, Сет? Ужин или десерт?
Я внимательно наблюдаю, как он проводит языком по нижней губе, размышляя, что делать дальше, и молюсь, чтобы он не решил выйти. Я хочу, чтобы он остался прямо здесь, со мной. Я терпеливо жду, когда он скажет что-нибудь. Что угодно. А затем он резко начинает двигаться, снимая рубашку через голову.
— Я отправлю Дэррила на ужин. Он может говорить от моего имени.
Рубашка выпадает из его руки и с тяжелым шлепком падает на пол душа. Его рука находит мое бедро, и я ахаю, когда он притягивает меня к себе.
— Ты уверена, что не слишком пьяна? — спрашивает он, убирая мокрую прядь волос с моего лица.
Я засовываю палец ему под ремень.
— Я могу быть трезвой или пьяной в хлам, но все равно буду хотеть тебя.
Мучительно медленно он приближает свой рот к моему. Но прежде чем прикоснуться, дьявольски ухмыляется.
— Повернись, положи ладони на стену и раздвинь ноги.
Волнение бурлит во мне. Должно быть, я слишком сильно его дразнила. Сет контролирует и требует секса только по двум причинам: если у нас давно не было секса или если я слишком долго дразнила его, и он больше не может ждать. Без каких-либо жалоб я поворачиваюсь и делаю в точности то, что мне говорят.
Глава 4
Сет
Один… Два… Три… Четыре… Пять… Оливия зажимает свою сексуальную пухлую губу зубами. Черт! Один… Два… Три… Четыре… Она наклоняется, чтобы поднять что-то с пола, и я вижу ее сверху донизу. Эта грудь… Та же, которую я прижимал к стене душа прошлой ночью. Я качаю головой и начинаю отсчет с самого начала. Твою мать. В чем смысл? Я считал свои шаги, бегая трусцой по беговой дорожке, чтобы отвлечься от Оливии. Когда я тренируюсь, то возбуждаюсь сразу в нескольких смыслах, и не собираюсь приглашать О в душевую. Не тогда, когда Дон будет тренироваться после меня. Я собирался попросить Оливию не приходить на тренировку этим утром, но, черт, она выскочила из ванной выглядя такой милой в своих крошечных черных шортах и свободной розовой майке. Ей нравится быть здесь. Ей нравится наблюдать за мной и чувствовать, что она часть этого. Это мило. Мне нравится, что это делает ее счастливой, а когда счастлива она, то счастлив и я.
— Сет! — кричит Дэррил с другого конца комнаты, вырывая меня из мыслей. Я замедляю беговую дорожку до шага и нажимаю на «стоп». Я иду по ней, пока она не перестает двигаться.
— Клетка, сейчас, — требует он. Кивнув, я схожу с беговой дорожки.
Я хватаю полотенце и вытираю лицо, пока Дэррил кивает Джексону, который надевает боксерский шлем и перчатки
— Ты не собираешься пропускать удар, — вздыхает он. — Я понимаю.
Я игриво толкаю его в плечо и присоединяюсь к Джексону в клетке. Я встряхиваю руками, расслабляя мышцы. Джексон хорош. Он самый сложный спарринг-партнер из всех, что у меня был. Я всегда говорил ему присоединиться к ММА, но он больше не дерется. Он привык. Это был наш план: быть в MMAC вместе, но после всего дерьма с Амелией он потерял себя. По его словам, он ввязывался в слишком большое количество драк из-за нее, и теперь мысль о драке выводит его из себя. В эти дни он помогает мне осуществить мою мечту, отказываясь при этом от своей собственной.
— Я не собираюсь жалеть тебя, красавчик. — Джексон смеется, поднимая кулаки. — Время игр закончилось.
Я смеюсь. Красавчик? Это большой комплимент от него.
— Ладно. Самое время тебе оживить свои тренировки. Мне становится скучно.
Я смотрю на Оливию, которая стоит рядом с Дэррилом. Они увлечены разговором, ее губы сжаты вместе, и она качает головой, указывая пальцем ему в грудь. Четкая решимость на ее лице сексуальна… Мне нравится, когда она злится, и надеюсь, что она отчитывает Дэррила за вчерашнее. Если у него есть проблемы с моим обучением, он должен прийти ко мне, а не к ней. Он всегда идет к ней, ставя ее в затруднительное положение.
— Руки вверх, — приказывает Джексон, и я возвращаю свое внимание к клетке. Я подчиняюсь. Сегодня я в настроении для спарринга. Особенно после вчерашнего интервью с Доном. Я бросаю взгляд на большие стальные часы. У меня есть сорок минут, пока Дон и его команда не войдут в двери. Я хочу убраться отсюда до этого момента. Полагаю, что лучший способ не думать о нем — избегать его и его язвительных комментариев до вечера боя.
Я едва успеваю принять стойку, как Джексон выбрасывает кулаки, позволяя им двигаться так, как никогда раньше. Большинство из ударов мне удается блокировать, но иногда кулаки встречаются с моими боками. К концу поединка я чувствую себя разбитым, у меня все болит. Когда я кладу руки на бедра, Джексон похлопывает меня по спине. Я сосредотачиваюсь на порезе, который рассекает его гладкую губу. И даже ухмыляюсь этому.
— Ты хорошо справился.
Он улыбается, и я со смехом отмахиваюсь от него.
— Хорошо справился? Проверь мое время, а потом возвращайся с достойным комплиментом.
Джексон усмехается и неторопливо подходит, чтобы поговорить с Дэррилом. Когда он открывает клетку и высовывается наружу, Оливия протискивается внутрь и подскакивает ко мне.
— Ты потрясающий! — восклицает она.
Я протягиваю ей руку, и она начинает снимать перчатку.
— Сейчас? Или прошлой ночью?
Я наблюдаю, как ее щеки розовеют, и она избегает моего взгляда, сдерживая улыбку.
— Прекрати.
— Ты вдруг стала застенчивой? Прошлой ночью ты не стеснялась, когда сосала…
— Сет! — визжит она, бросаясь вперед и ударяя меня кулаком в живот. Я вздрагиваю от смеха и отступаю назад, протягивая к ней руки. Ее лицо приобретает сексуальный более темный оттенок розового, и он распространяется вниз по шее к груди.
— Что? — Я снова смеюсь. — Я же не кричу об этом во всю глотку.
— Хватит! — резко шепчет она. — Я не хочу, чтобы кто-то еще слышал.
Мучить ее слишком весело. Так было всегда. Мне нравится ее реакция и страсть, которую это в ней пробуждает. Чувствуя себя довольно игриво, я говорю: