Поломанные Константы
Шрифт:
Юна моментально спрыгнула с окна и выжидающе посмотрела на новую смотрительницу, толстую и злую Алису. Добрая к детям Джейн умерла прямо за завтраком. Юна поморщилась при воспоминании об этом.
– Лесовская! – гортанно повторила Алиса. – Что за манера сидеть на подоконнике! Еще раз увижу, и ты лишишься обеда! Или – хуже того – попадешь в карцер. Скажи спасибо, что ты больна.
Алиса замолчала и проплыла мимо Юны. Юна дотронулась до забинтованного розовым шарфом горла.
– Юна! – кто-то звал шепотом из-за угла в вестибюле.
Она
– Смотри, – Рута показала Юне книгу в старинном, потрепанном переплете.
– А что это? – спросила Юна.
– Это книга, за которую можно попасть в карцер или еще куда похуже…
– А где ты взяла ее?
– Мне ее перед смертью подарила Джейн. Это Библия, – ответила Рута. – Хочешь, начнем ее читать?
– Где?
Рута пожала плечами…
– Под кроватью, конечно. Идем в спальню, пока все на занятиях.
– А как тебе удалось уйти с уроков? – спросила Юна.
– Вчера, когда ты заболела, я тоже симулировала болезнь.
– Не боишься, что тебя накажут?
– Да не убоюсь я зла, – ответила Рута.
Владимир Зорин не спал, когда в дверь тихо постучали. Он прислушался к тишине в квартире – Олеся и Дашутка не проснулись. Кого же принесло так поздно? Дверь открылась сама, и из коридора навстречу Владимиру шагнул высокий мужчина, в котором Зорин сразу узнал первого помощника самопровозглашенного Императора.
– Чем обязан? – спросил Владимир.
– Ничем, – ответил Алекс, и, прищурившись, посмотрел на Владимира. – Священник?!
Владимир промолчал, а Алекс тихо и торжествующе рассмеялся.
– Пойдем-ка, батюшка, за мной.
И он уверенно пошел в спальню Олеси и Владимира.
– Богиня, – прошептал Алекс, глядя на спящую Олесю. – Ты фильм «Полтергейст» смотрел? – спросил он Владимира.
– Нет, – Владимир начал злиться. – Выйдите немедленно из комнаты!
– Мне в ней больше нравится часть темная, – Алекс кивнул в сторону Олеси. – А тебя, значит, приставили активизировать светлые стороны? Умно, но не выйдет! – Алекс опять рассмеялся. – Так фильма ты не видел? Смотри, это где-то так…
Кресло само подвинулось ближе, и Владимир упал в него. Его словно приклеили к сиденью, он не мог ни пошевелиться, ни заговорить – ничего, только смотреть. А Алекс тем временем неторопливо разделся и потянул одеяло с Олеси. И вскоре глазам Владимира предстала картина необузданной, животной страсти. Олеся, которой не знал Владимир, словно демон отдавала всю себя этому чудовищу, показывая самые невероятные глубины тьмы, похоти и распутства. Владимир молился, но безумие не прекращалось. И тогда он закрыл глаза. Звуки оргии стихли. Зорин вновь взглянул на мир: это был пустырь, он по-прежнему сидел в кресле, и над ним возвышался довольный Алекс Ганарник.
– Ты
Владимиру стало страшно. Из-под земли потянулись руки – женские, мужские, потом тела, голые и совокупляющиеся мужчины и женщины с клыками. Их было больше десятка. Заметив неподвижно сидящего в кресле Зорина, они поползли к нему по сырой земле. С него рвали одежду, чьи-то зубы впивались в его плоть и пили из него кровь, кто-то целовал, грыз и лизал его. Владимир молился, когда почувствовал невероятное наслаждение и чьи-то губы, охватившие его внизу. Он запрокинул голову, и тут же в его шею вцепились чьи-то клыки.
Владимир терял жизнь и разум. Алекс наблюдал за этим и усмехался. Когда тело Владимира сотряслось в конвульсиях сильнейшего оргазма, жизнь покинула его.
– Вот и все, – Алекс представил себе Олесю. – А меня ждут…
Кресло с мертвым Владимиром и извивающимися телами медленно проваливалось сквозь землю. Вскоре на этом месте остался лишь холм, покрытый травой.
Олеся очнулась на какой-то миг в объятиях Алекса.
– Скоро муж вернется, – шептала она. – Остановись, любимый!
– Нет его больше, он мертв, – отозвался Алекс.
Олеся вздрогнула и попыталась вырваться, внезапно поняв весь ужас происходящего. Но Алекс сильнее прижал ее, сопротивление лишь раззадорило его. Олеся попыталась отбиваться, но голос словно пропал. А вместо одного Алекса их стало трое, и Олеся потеряла сознание от ужаса, пока три монстра истязали ее тело. Она приходила в себя и снова проваливалась в небытие, два начала боролись в ней, темное и светлое, словно два сражающихся всадника…
– Ты никуда не денешься от меня, – рано утром сказал Ганарник, перед тем как уйти.
Страшная ночь потерь и насилия закончилась, начинался не менее страшный день, спасения не было. Качаясь, Олеся кое-как оделась, зашла к Дашутке, написала записку, что скоро вернется, и ушла из дома. Ее последней надеждой была старая заброшенная церковь отца Георгия, бывшего патриарха.
Добираясь больше часа ранними автобусами, бледная, вся в синяках женщина привлекала к себе взгляды редких прохожих и пассажиров, которые тут же отворачивались, потому что время было непростое, время было бояться. Когда она постучала в некрепкую дверь заповеданной церквушки, отец Георгий открыл сам и едва успел подхватить ее…
– Эй, Венера! – крикнул пятнадцатилетний Егор Торин, увидев среди деревьев цветущего сада рыжую голову с короткой стрижкой. Венера взглянула на Егора, ее глаза вспыхнули зелеными камушками.
– Тебе чего? – натянуто спросила она.
– Пойдем ко мне, я тебе покажу слайды Карпатских гор.
– Зачем они мне?
– Ну, – Егор пожал плечами, – красиво же.
Венера усмехнулась.
– Что ты можешь понимать в красоте? У тебя душа уродливая, ты станешь жестоким эсэсовцем! Ведь так?