Поломанный Мир 5: Последние Люди

Стоишь, в чем мать родила, – согласишься на любые требования. Без торга.

И раз уж террористы застали врасплох, понтифик не противился. Даже он. Трясся за собственную шкуру, будто и вправду сумеет её уберечь.

Это в одеждах, золотом расшитых, Аркадий III – пуп земли, что правит Церковью Равновесия от лица Противоположностей. Сейчас он мало отличался от безродного невольника. Немощный. Перепуганный до полусмерти. Податливый, как глина.

Его жизнь в чужой власти. Надо понимать.

Главное,

не рисоваться перед магами, не апеллировать к Свету с Тьмой.

Никому это не интересно. И лишь чревато последствиями.

Глашатай Мидала стоял, зажатый, как подмерзшая жаба, в воде по колено и просто кивал. Молча. Внимал каждому слову. А блёклые, будто стеклянные глаза кочевали от одной темной фигуры к другой.

Оставалось тайной, кто пришел по его душу. Да и важно ли это?..

Будет паинькой – узнает. Чуть попозже.

От Аркадия III чародеи требовали невозможное. Пойди папа Цимский на такое, Западный Аштум смело мог прощаться с Равновесием – теперь уже официально. Бедному старику выбирать было не из чего: как ни крути, заговорщики своё возьмут; он же – пойдёт им на попятную. По-хорошему ли, по-плохому. Выхода нет.

– Вам слово, понтифик, – обратился к нему чародей в синей мантии.

Тот единственный, кто вообще открывал свой рот и беседовал с Папой Цимским. Он ясно, по пунктам изложил, что хотел от Аркадия III, и теперь ждал ответной реакции. По скривившимся губам чародея старику стало ясно: изверг много времени на раздумья не давал. Глашатай Мидала потерялся совсем и мигом прикинул «за» и «против».

Понтифик проблеял:

– Я сделаю это.

Неуверенно, вымученно. Плевать. Главное, что не был идейным дураком, не отказался от сотрудничества.

Все они такие, должно быть, – просто паразиты системы, дорвавшиеся до самой вершины. Черпают блага наверху пирамиды церковной власти. Плюют вниз. А как в дверь стучатся с добрым утром, поджимают хвосты. Даже неловко, насколько они слабы.

Духом и телом. Принципами.

Улыбнувшись, маг в синей мантии кивнул понтифику. Вот и поговорили…

Аркадий III тогда не знал, что вторжение во дворец Святого Престола – это не глобальное событие, а всего-навсего кусочек мозаики того дня. Но вот и до цимских холмов дошли пугающие вести, поделившие для горожан жизнь на «до» и «после».

Во-первых, массовые бойни с применением запрещенных чар в главнейших церквях столицы Западного Мира; за исключением, разумеется, собора Святого Самуила, где проводил мессы Папа – там все прошло тихо и быстро.

Во-вторых, кровавое восстание чародеев, что охватило Янтарную Башню Номентана. Инквизиторы не успели предпринять соответствующие меры, и маги расползлись по Вечному Городу, теряясь в толпе. Стало быть, внезапность обусловило тщательное планирование мятежа задолго до.

Катастрофы низошли на Папскую область каскадом. В одночасье.

Многим позже выяснится, что этот сценарий касался всех более-менее крупных городов Запада, в Илантии – в первую очередь. По

крайней мере, Цим не познал на себе весь ужас Черной Смерти в те дни. Корабли с шумайской контрабандой туда просто не дошли, выиграв немного времени.

Цимский народ был напуган. Их будущее утопало в тумане нового времени, эпохи Семи Лун, последняя из которых промелькнула прошлой ночью. Бессознательно люди толпами стекались к фасаду собора Святого Самуила. Они надеялись услышать наставление от верховного понтифика. Тот всегда давал ответ.

Однако же сегодня цимлянам его слова понравились бы вряд ли. Наоборот, уготованный манифест был призван разбить их картину мира на тысячи осколков.

Папская гвардия сдерживала волны горожан, как могла, не давая тем проникнуть внутрь дома Противоположностей. Лишь чудом беснования толпы не перетекали в открытое боестолкновение. Всего лишь вопрос промедления Папы.

Сегодня люди не просто молили Аркадия III явить им свой лик, а требовали. Всему виной страх, ослепивший цимлян.

Они чувствовали ветер перемен; просто не могли понять, идти ему попутно или супротив. А может, вовсе держаться на месте, переждать бурю в молитве.

Свет и Тьма никогда не показывались в Материальном Мире. За них отдувался непосредственно верховный понтифик. И нынче люди ждали его, как пришествие Бога.

Глашатай Мидала вышел к людям после полудня, уже облаченный в церемониальные одежды. На балкон, откуда в праздники обращался к народу с важными речами. И нынче день особый – язычникам триумф, а гармонистам траур. За Папой Цимским все также следовали чародеи в балахонах, особо не показываясь.

В Соборе Святого Самуила и без них людей хватало: клир и гвардия. Об их судьбах оставалось только гадать. Одних убили, на других наслали морок чародеи. Так, само сердце Церкви Равновесия оказалось в руках язычников. Просто потому, что в Священной Инквизиции на святой земле папского дворца не нуждались. Напрасно.

Толпа мигом смокла, едва Аркадий III показался в поле зрения. Он выставил вперед ладонь, и тем самым как будто заткнул рот каждому мирянину. И ведь здесь не было никакой магии за исключением популярности.

Когда площадь погрузилась в тишину, верховный понтифик положил морщинистые руки на парапет. Выглядел уверенно, и лишь глаза выдавали его потерянность. Старик не доверял заговорщикам, его пленившим, и опосля растерял всякую надежду на собственное завтра. Увы, поворачивать назад было поздно.

Что хуже, попросту некуда.

Роковой спектакль уже начался. И Аркадий III был призван сыграть в нем главную роль. Роль всей своей жизни.

Он собрал воедино свою волю и громогласным словом окатил площадь. Благо, колоннады, огибавшие открытое пространство по обе стороны, способствовали лучшей акустике. Верховного понтифика не услышал бы только глухой.

– Цим! – Папа обращался к своему народу именно так, не разделяя Вечный Город и людей, что его населяли. – Мы приветствуем тебя!