Половой вопрос. Любовь как извращение

Форель Август

Психические проявления полового чувства находятся под большим влиянием индивидуальности влюбленного, – и это само собой понятно. «Любящий» эгоист проявляет и наивно-эгоистическую любовь. Он нисколько не жалеет красивых слов и выражений, но для него вполне естественно представлять себя непосредственным сосредоточением любви и забот, причем его собственные обязанности по отношению к любимому существу он сводит до минимума. Сентенции и правила жизни не перестают сходить с его уст, но он в такой же степени много требует, как мало дает, и, всего хуже, совершенно не сознавая этого. Любовь альтруиста и вообще человека доброго представляет яркую противоположность. Любовь различно проявляется у натур спокойных или экспансивных, глупых и умных, интеллигентных и неинтеллигентных. Значение воли в этом случае очень велико, ибо любовь находится под влиянием как слабости и импульсивности, так и всякого другого проявления воли. Большее постоянство и большая последовательность женской любви и объясняется, между прочим, превосходством воли у женщин. Как было уже упомянуто, едва ли можно допустить существование такой психической области, которая была бы изолирована от влияния любви и которая, в свою очередь, не воздействовала бы сама на любовь. Умственные

занятия находятся в зависимости от любви, причем счастливое ее проявление содействует этим занятиям, а несчастная любовь им вредит. Можно пойти еще дальше и утверждать, что влияние личных любовных переживаний сказывается и на умах ученых, так называемых героев разума, которые не перестают говорить о своей объективности. Мнимо-чистые умозрения человека не могут освободиться от незаметного вторжения в их область тех или иных чувств, влияние которых больше, чем это принято думать. Это прежде всего относится к людям чувствительным, представляющим собою обоюдоострые мечи в любви. Их чувственные реакции и меняющиеся настроения благодаря своей интенсивности толкают их от одной крайности к другой, причем на смену восторгу быстро является смертельное уныние, в свою очередь уступающее место бешенству и гневу. Эти порывы могут иметь место рядом со слабою волей и ограниченным умом, что является особенно печальным; отсюда обыкновенно и источник безобразных сцен, непостоянства в любви, а иногда и преступлений, обусловленных страстью. Если сюда будет применена и ревность, то чаще имеет место в результате убийство любимого человека и самоубийство. Здесь можно было бы предполагать влияние эгоистического инстинкта, что иногда наблюдается, но этого нельзя говорить применительно ко всем случаям. Основания мстительности или ревности не являются необходимыми в случаях трагических развязок, если имеется налицо страстное отчаяние. Импульсивные проявления, не поддаваясь никакому анализу, могут явиться следствием обыкновенного бушевания страстей в таких головах. Вслед за такими трагедиями убийства и самоубийства, если самоубийство почему-либо не удалось, нередко виновник несчастья таким образом объясняет свой поступок: «Я был в таком отчаянии и так волновался, что лишь смерть могла служить лучшим для нас обоих исходом» и т. д.

Жеманство (pruderie) и чувство стыда. Мы видели уже (глава IV), что чувство стыда следует приписать страху и робости перед всем, что непривычно и ново. У детей это проявляется особенно сильно, причем все, чего они не видели у своих сверстников, возбуждает у них чувство стыда. Мужское половое чувство стыда таким же образом основывается на боязни и робости перед всем для него непривычным; это проявляется в отношений к женщине неуклюжестью, застенчивостью, скрывающими довольно просвечивающий эротизм. Половые чувства усердно скрываются людьми застенчивыми и стыдливыми перед другими мужчинами. Причина, обусловливающая чувство стыда, является почти безразличной для психологии стыда, причем стыдятся иногда не только весьма разнообразных, но и совершенно противоположных вещей. Одному молодому человеку стыдно показаться эротичным, в то время как другой стыдится обнаружить себя не в достаточной степени эротичным, – все это обусловливается, разумеется, взглядом на вещи, господствующим в окружающей среде. Как заметил это вполне справедливо Гавелок Эллис, социальное чувство стыда основано на опасении возбудить отвращение в других. Обычай обнажать и скрывать ту или иную часть тела определяет собою реакцию чувств стыда, причем нагому дикарю также свойственно стыдиться одежды, как и нам наготы. Обычаи такого рода быстро усваиваются. Таким образом, английская мисс, которая не позволит себе в Англии, из чувства стыда, увидеть обнаженную на пару сантиметров ногу или руку, быстро свыкается с окружающими ее под тропиками совершенно голыми неграми. В связи с преувеличенной стыдливостью имеет место проявление чопорного жеманства, дающего также неинтересные результаты, хотя и менее вредные, чем последствия порнографического душевного склада. Стыдливость в такой мере свойственна некоторым молодым мужчинам, что их пугает и волнует одна только мысль о всем, что касается пола. Половые отношения представляются им, в связи с эротическими явлениями, в виде чего-то чудовищного и причиняющего им глубокие страдания. Ища выход в онанизме, они страшно боятся и его, рисуя себе последствия этого порока в самых ужасных красках, считая себя навеки погибшими, но, благодаря той же стыдливости и боязни, опасаясь выложить перед кем-нибудь душевное свое состояние. Страдания этих несчастных граничат нередко с безумием отчаяния, но и обращение к кому-либо редко обеспечивает им искомое облегчение, так как одни считают долгом их легкомысленно вышучивать, а другие, по своей глупости, напускают на них еще больше страха. Половая стыдливость на такой почве принимает болезненный характер, входя в общее психопатологическое состояние половой сферы.

Под жеманством мы разумеем половое чувство стыда в его кодифицированном и догматизированном виде, причем в основе его уже лежит ложь, так как объект его не выходит из пределов условностей, и нет такой рациональной причины, в силу которой человек должен был бы стыдиться любой части своего организма. Мы можем тогда лишь говорить о естественном и обоснованном чувстве стыда, когда ему приходится считаться с известными мотивами нечистоплотного свойства или же посягательством на нравственные устои.

Психические проявления любви в духовном мире мужчины, с ее отрицательной стороны, можно всего лучше проследить, когда мужчина холост. Состояние холостячества, разумеется, в наше время не совпадает с половым воздержанием, но в обыкновенных случаях оно знаменует собою отречение от половой любви. Можно, пожалуй, сказать, что имеются двух категорий холостяки – целомудренные и нецеломудренные. Обе эти категории, однако, ближе друг к другу психологически, чем к женатому и вообще семейному человеку. В среднем для холостяков не столь ощутителен жизненный пробел, как для старой девы. Но этот пробел, без сомнения, имеется налицо. Холостяку является необходимым чем-нибудь, во что бы то ни стало, вознаградить себя за отсутствие у него любви и семьи. Мужчине, правда, в этом отношении значительно легче, чем женщине, так как он может отвлечься, например, умственным трудом или другою какою-нибудь жизненной целью. Чисто инстинктивные чувства его, в свою очередь, находят себе относительное удовлетворение в обзаведении

собаками, кошками, попугаями, в воспоминаниях о пережитом, в страсти к устройству коллекций, в усыновлении приемышей, в осуществлении своих любимых привычек и проч. Ему свойственно в большинстве случаев подпасть под башмак какой-нибудь старой и злой экономки; если же таковой не окажется, то как хозяйство, так и его собственная персона находятся в запустении. В других случаях он впадает в мелочную и придирчивую педантичность. Холостяк вообще отличается пессимизмом и ворчливостью и подвержен капризам и причудам. Его странности и оригинальности вошли в поговорку. Эгоизм его пользуется широким простором, в то время как альтруизм не встречает в нем самом никакой поддержки. Холостяк не очень редко подвержен половым ненормальностям, которые скрыты у него под личиной целомудрия, причем им мало-помалу усваиваются неестественная стыдливость и жеманство, если его мысли не отвлечены в сторону какой-нибудь трудовой деятельности. По отношению к женщинам он может быть то ненормально нелюдимым, то, наоборот, проникнутым исключительным уважением, граничащим с культом. Здесь, конечно, нет и речи о тех холостяках, одинокая жизнь которых и целомудрие обусловлены этическими соображениями высшего порядка, посвятивших свои годы самоотречению и труду. Но и таким личностям ничто человеческое не чуждо – и наклонности, свойственные вообще холостяцкому миру, не чужды, разумеется, и им. Мы должны придти к заключению, что сознание неполноты жизни не покидает даже лучшего холостяка, причем в зависимости от этого страдает не только его чувство, но и весь психический склад ума. Если бы налицо были одни только такие качества холостяков, как их пессимизм и эгоизм, то в этом случае социальное господство неженатых людей подлежало бы энергичному опротестованию. Нецеломудренному холостяку свойственен обыкновенно в большей или меньшей степени порнографический поток мыслей, причем женщина неизбежно представляется его умственному взору с самой скверной своей стороны. Он быстрыми шагами приближается к женоненавистничеству, с легким сердцем приписывая всем женщинам те недостатки, которые ему удалось подметить в ограниченном кругу встречавшихся ему женщин. Это мы видели и при обсуждении мужского эротизма (см., например, у Шопенгауэра).

Б. Психические проявления сексуальной любви у женщины. Уже в вышеизложенном мы проводили параллель между половою любовью мужчины и женщины. В качестве особенности, присущей лишь женской любви, является та роль, какую играет эта любовь в ее мозговых центрах. Любовь для женщины в значительно большей степени является целью всего ее существования, чем для мужчины, и ее нельзя назвать женщиной в нормальном значении этого слова без наличности у нее любви.

Все, что было уже сказано о жизни холостяка, в еще более значительной степени должно быть отнесено и к жизни женщины, оставшейся в девушках. Недостающая половая любовь у женщины должна обязательно найти себе какую-нибудь компенсацию, в противном случае женщина быстро утратит свою женственность и будет представлять собой психическую ненормальную, выбитую из колеи и никому не нужную эгоистку. А между тем женщина, благодаря свойственному ей самопожертвованию, выдержке и умению приближаться к намеченной цели, скорее, чем мужчина, могла бы найти себе удовлетворение в жизни вне половой любви. Но многие женщины, к сожалению, еще не усвоили себе этого взгляда. Если достаточно талантливые женщины отдадут себя общественной деятельности, работе в интересах ближнего, искусству, литературе, а при более скромных данных уходу за страждущими или иной аналогичной работе, то при эксплуатации хотя бы той громадной энергии, которую они затрачивают непроизводительно на разный вздор, – они могли бы завоевать себе наиболее приличное место во всех указанных сферах общественной деятельности и обеспечили бы себе то удовлетворение, которое весьма исчерпывающе заменило бы им отсутствие счастья в половой любви. Должно отметить глубокую несправедливость по отношению к женщинам в этом случае. Уже в достаточной степени выяснились те прекрасные надежды, которые можно возлагать на женщину, проявившую себя в эмансипационном женском движении с самой лучшей стороны. Но в остальном старая дева не только ни в чем не уступит, в среднем, старому холостяку, но иными странностями и чудачеством, пожалуй, его еще и превзойдет. Создание чего-либо самостоятельного не всегда ей доступно благодаря определенной организации ее мышления, и психическое существо ее падает жертвой при отсутствии ее женской любви. Ее душа в результате целиком уходит в заботы о ее болонке, кошке, о личном драгоценном «я», о хозяйстве и о той или иной фантазии или странности, ею усвоенной. Впечатление, производимое такою особою, вполне естественно, самое печальное и смешное, между тем как они заслуживают лишь сожаления, как плоды древа жизни, засохшие без всякого смысла. Многим незамужним женщинам нередко удается всю свою половую любовь заменить любовью, лишенною каких-либо половых элементов и направленною по отношению к какому-нибудь родственнику или другу, независимо от его пола. Психическое состояние женщины в этом случае, без сомнения, выигрывает, причем пробел в жизни становится менее чувствительным. Однако это не может служить еще полным удовлетворением. В качестве вспомогательного способа, за неимением лучшего, такая любовь все же отражается на кругозоре женщины, суживая его горизонт и обусловливая весьма ограниченный круг понятий оставшейся в старых девах женщины. И едва не стало любимого существа, как наступает быстрый конец всему. Печаль, уныние и пессимизм властно забирается в душу одинокой, которая в таких случаях находит себе иногда утешение в религиозном фанатизме. Религия служит обетованной землей и для иных категорий, оставшихся по ту сторону семейной жизни, и даже для многих женщин вообще. Мы определили здесь необходимость идеальной любви, но отнюдь не эгоизма вдвоем. Какая судьба, действительно, постигнет одного из любящих после смерти другого, если жизнь их не выходила из узких пределов исключительно личных взаимоотношений? Оставшемуся в живых единственным уделом является неутолимая печаль, ибо любовь его до сего времени не относилась ни к какому иному человеческому существу, не соприкасалась ни с какой областью гуманности и вообще человечности. Если в особенности в живых осталась жена, то, в качестве вдовы, она явит собою достойное сожаления существо, которое будет находиться почти в таком же положении, хотя и в ином проявлении, как и старая дева, потерявшая объект своей особой привязанности. Очевидно, не только муж, но и жена нуждается в общественной деятельности.

Конец ознакомительного фрагмента.