Польша против Российской империи: История противостояния

Малишевский Н. Н.

Генерал Мерославский пытался установить свою власть над северо-западными районами Царства Польского, близ прусской границы, но в феврале был наголову разбит в двух сражениях и бежал за границу. Вслед за тем другой польский предводитель — молодой генерал М. Лянгевич объявил себя «диктатором», низложив ЦНК, но уже через 9 дней с остатками разбитого отряда ушел в Галицию и сдался австрийским властям.

В феврале, когда влияние красных было поколеблено военными поражениями, белые примкнули к мятежу. После краха Лянгевича ЦНК вернул себе власть, но в апреле белые стали во главе комитета. Они отказались от проведения аграрной реформы в пользу крестьянства, о которой красные заявляли в начале восстания,

и перестали вооружать народ, надеясь на военное вмешательство Франции и Англии.

Антикрестьянская политика польских белых привела к скорому поражению восстания в западных губерниях России, где мятежная шляхта натолкнулась на всеобщую ненависть крестьян, чуждых им по крови и вере. Только в Литве и на самом западе Белоруссии мятежникам удалось получить некоторую поддержку.

Мятеж вызвал международный кризис. Уже 17 апреля 1863 г. Англия, Франция, Австрия, Испания, Португалия, Швеция, Нидерланды, Дания, Османская империя и Папа Римский предъявили России дипломатическую ноту, более похожую на ультиматум, с требованием изменить политику в польском вопросе. Западные страны предлагали решить судьбу Польши (подразумевая ее в границах Речи Посполитой 1772 г.) на международном конгрессе под своим руководством.

В противном случае западные страны угрожали войной. Активизировалась подрывная деятельность на рубежах Российской империи. Летом на черноморском побережье Кавказа, где еще продолжалась война с черкесами, на пароходе «Чезапик» высадился вооруженный отряд («легион») польских эмигрантов под командованием французских офицеров во главе с полковником Пржевлоцким. Задачей легионеров было открыть «второй фронт» против России на Кавказе.

При этом сами поляки были лишь пушечным мясом, а организаторами высадки легиона были западные страны. Так, непосредственно организацией посылки «Чезапика» занимался капитан французской армии Маньян. Одновременно отряд полковника З.Ф. Милковского, сформированный из польских эмигрантов в Турции, попытался пробиться из Румынии на юг России. Правда, румынские власти разоружили отряд, не дав пройти ему к границам России.

Хотя легионеры Пржевлоцкого были быстро перебиты, но высадки новых легионов продолжались. Это было весьма опасно, учитывая тот факт, что после Крымской войны Россия не имела военного флота на Черном море. Одновременно британский флот начал крейсировать возле российских берегов на Тихом океане.

Начались набеги кокандцев и подданных других среднеазиатских ханств на российские владения на территории нынешнего Казахстана. Казалось, повторяется ситуация 1854 г., когда Россия в одиночку противостоит всей Европе на несравненно более худших, чем тогда, геополитических позициях.

Однако самая главная проблема, вызванная мятежом, заключалась в том, что инсургенты сражались не за свободу польского народа, а за восстановление Речи Посполитой в границах, далеко выходящих за этнографические границы польской народности. На картах, отпечатанных поляками на западе, была изображена Польша «от моря до моря» с такими «польскими» городами, как Киев, Рига, Смоленск, Одесса, и пр. Требование «исторических границ» прежней Речи Посполитой было присуще совершенно всем польским повстанческим организациям.

Еще до восстания, 11 сентября 1862 г., вскоре после покушения на наместника в Польше великого князя Константина Николаевича, в ответ на Манифест наместника к населению Польши, открывавшегося словами «Поляки! Верьте мне, как я верю вам!», он получил послание от графа Замойского, одного из влиятельнейших польских деятелей.

Выразив дежурную радость по поводу спасения жизни наместника, Замойский писал: «Мы можем поддерживать правительство только тогда, когда оно будет польским и когда все провинции, составляющие наше отечество, будут соединены

вместе, получат конституцию и либеральные учреждения. Если мы любим отечество, то любим его в границах, начертанных Богом и освященных историей».

Весной 1863 г., под влиянием первых успехов, не столько военных, сколько дипломатических, мятежники перестали стесняться. В апреле сначала последовал универсал подпольного правительства Польши о свободе совести, а уже две недели спустя появилась прокламация о восстановлении униатской церкви и о том, что для православных «наступила минута расплаты за их преступления».

В такой накаленной атмосфере, когда к пропольским настроениям «передового» общества добавился паралич власти, вызванный неспособностью великого князя Константина Николаевича управлять Польшей, и страхом официального Петербурга перед коалицией европейских государств (что и привело к поразительной апатии в применении военной силы в Польше), в России все же нашлись люди, которые показали свою самостоятельность и государственное мышление. Первым в этом списке можно назвать известного публициста Михаила Каткова.

^{М.Н. Катков (1818-1887)} 

М. Н. Катков с 1 января 1863 г. стал редактировать ежедневную газету «Московские Ведомости», оставаясь редактором «Русского Вестника». С первых же дней мятежа, когда русские газеты ограничивались перепечаткой официальной хроники, Катков выступил с требованием решительного подавления мятежа. Он сразу нанес удар по самому главному, но и самому уязвимому лозунгу борьбы за независимость Польши. «Польское восстание вовсе не народное восстание; восстал не народ, а шляхта и духовенство. Это не борьба за свободу, а борьба за власть».

Польские претензии распространялись на Литву, Белоруссию и Правобережную Украину, которые поляки называли «забранным краем» и без владения которым польское государство не имело в тех условиях никаких шансов на существование. Но вместе с территорией «забранного края», хотя там поляки и составляли привилегированное меньшинство, Речь Посполитая могла претендовать на роль серьезной европейской державы.

М. Н. Катков отмечал: «Но кто же сказал, что польские притязания ограничиваются одним Царством Польским? Всякий здравомыслящий польский патриот, понимающий истинные интересы своей народности, знает, что для Царства Польского в его теперешних размерах, несравненно лучше оставаться в связи с Россией, нежели оторваться от нее и быть особым государством, ничтожным по объему, окруженным со всех сторон могущественными державами и лишенным всякой возможности приобрести европейское значение. Отделение Польши никогда не значило для поляка только отделения нынешнего Царства Польского. Нет, при одной мысли об отделении воскресают притязания переделать историю и поставить Польшу на место России. Вот источник всех страданий, понесенных польской народностью, вот корень всех ее зол!».

Силу претензиям поляков на западные губернии России придавало то обстоятельство, что значительная часть тогдашнего русского общества вне зависимости от своих политических взглядов совершенно не знала ни истории, ни этнографии этого края. Кроме того, что это были земли прежней Речи Посполитой и что здесь властвует богатое и влиятельное польское дворянство, петербургская и московская интеллигенция ничего не знала. Удивляться этому не приходится, ведь местное православное крестьянство было угнетено и забито как нигде в империи и голоса своего не имело. О масштабах панской эксплуатации белорусских крестьян лучше всего говорят данные статистики.