Polska

Сокольников Лев Валентинович

Что это был за эшелон, что передвигался впереди нас? или это был встречный поезд? С каким грузом — этого я, разумеется, не знал.

Лениво горевшие вагоны на обочине не впечатляли: утро было тихим, безветренным, солнечным и не тревожным. Настоящего, весёлого огня, хотя бы такого, как при сгорании любимого монастыря, тогда не было. Я превращался из любителя авиации в знатока пожаров, "юного пиромана".

Какая вонь, помимо вони от горящего мазута и вагонных досок, крашенных суриком тогда ещё присутствовала — не могу сказать потому, что ранее запаха горелой человеческой плоти обонять не доводилось. Может, и было что-то такое в тогдашнем "смоге" — не знаю потому, что не с чем было сравнивать. Совсем недавно в горевшем монастыре, в памятную ночь, вроде бы никто из обитателей монастыря не сгорел, и даже не поджарился. Я

вообще не знал запаха жареного мяса, запах жареного мяса советскому пролетарию в годы с 35-го и во все последующие, было противопоказано. Роскошь это! Конечно, я вру, в поздние времена предавался чревоугодию, запах жареного мяса знаю, виноват, перегнул. Но тогда в воздухе августовского утра сорок третьего года на перегоне железной дороги в сторону враждебного запада, висела мерзостная гарь — и всё! Возможно, что нынешние мои подозрения тогда имели место, но это из разряда недоказанного. Единственное, за что могу поручиться: всё разбитое и горевшее было свежим, не позже, как три — пять часов с минутами тому назад "приготовленным". Похоже, что партизаны совершили удачную диверсию и ушли в леса отсыпаться. Кто и когда успел расчистить колею для нашего продвижения — этого, разумеется, я не знал.

Мог я тогда вонять своим горевшим мясом? Не мог: какое на мне было мясо, о чём говорить!? Минимум! Но и при минимальном количестве мяса на моём скелете, если бы враги изменили, хотя бы на час, график продвижения нашего эшелона, и я бы мог травить окружающую природу вонью! Но, удача! Очередная удача! Не жизнь, а непрерывная череда удач! Почему этого не случилось? Возможно, что народные мстители нас приняли за невольников и пожалели? Не знали, кто перевозился в эшелоне на самом деле? Работали по плану: "одна ночь — один эшелон", а мы оказались "сверхплановыми" и на нас не хватило тротилу? Ошиблись в расчётах?

Пожалуй, я пришёл к пониманию "везения":

когда горел монастырь и лётчик бомбардировочной авиации пытался изделием с названием "бомба"" угодить в меня, но немного промахнулся — в этом можно увидеть начало "возмездия" за коллаборационизм отца по твёрдой вере православных христиан:

— За грехи отцов рассчитываются дети! — но что отцы становились на нехороший путь ради детей — этот довод в расчёт не брался.

Везёт, везёт! Дико везёт! Почему одним, вроде нас, очень отрицательным перед "всем советским народом" везло, а другим, лучшим, чем мы, в везении было отказано? Борцы, не предатели своего народа и не пособники врагам, но гибли!? Или всё происходило по формуле одной старой, тёмной и одинокой старушки с кличкой "Копеиха", что проживала в монастыре через три кельи от нас и рассуждавшей:

— Все ТАМ будем, кому-то первому начинать надо.

Какие силы сберегали коллаборационистов? Почему, по каким неизвестным законам везло моему родителю, когда он работал на оккупантов? По всем людским расчётам мы имели десятки случаев прекратить пребывание в этом мире, но все эти случаи для нас заканчивались благополучно. ПОЧЕМУ!?

Глава 5. Короткий "откат"

Сегодня очень многие признали существование "божьих законов", но далее признания не пошли и остановились. Признать "божьи законы" — одно, а следовать им — другое. "Вес" у "божьих законов" разный. "Лёгкий" вес — это признавать существование законов, "тяжёлый" — исполнять их.

Глубина понимания "Божьих законов" зависит от обстановки: чем она страшнее, тем яснее их суть. Как рьяны были в вере жители оккупированной территории — этого знать не мог потому, что матушка воспитывалась в детском доме в советское время, а там "промывание мозгов" по части атеизма проводилось в полном объёме. Советская власть, "плюс электрификация", после своего укоренения первым пунктом потребовала от граждан, её принявших, отречения от Бога. "Сознательная" часть граждан была очень пьяная, поэтому отречение от Бога у неё происходило менее болезненно, чем у других. Пожалуйста, мы отречёмся, если надо! Чего там, малость-то какая!

— "Нет бога!" сказали "ведущие по жизни" гражданам страны советов — и его не стало. Но законы божьи остались, и советская власть ничего не могла с ними поделать.

В

этом месте необходимо сделать вставку, кою получил когда-то от беса: кто снимал колокола и кресты с русских храмов за четверть (её "гусыней" когда-то называли) водки? Порядочные люди? Нет, этим занималась пьянь и сволочь, а когда кресты были сняты — приступили к снятию голов. Никто не смел сказать "забулдыга без царя в голове": был большой риск остаться без думающего устройства. С природой твоей сволочной ничего поделать не смогу, но возвысить — в моих силах! И быть тебе "головой" над всеми прочими!

Мы сами изобрели новые, но сволочные и пьяные законы, а божьи отменили. Не уничтожили, уничтожить законы невозможно, а только "запретили хождение на данной территории". Если бы советская власть смогла их уничтожить — это другое дело, тогда бы она просуществовала не семьдесят лет с копейками, а вечность! А так всё рухнуло, как только первый оккупант пересёк черту города. Удивительно, но факт: с приходом оккупантов к людям стали возвращаться и божьи законы, и сегодня могу сказать так: они существуют помимо бога, а часто и вопреки ему. Мне хорошо — бог где-то там пребывает, очень далеко от моего мира, плохо стало — я начинаю его искать. Всё по нашей поговорке: "гром не грянет — мужик не перекрестится"

В оккупацию было так: хочешь верить в бога — пожалуйста, никто к тебе с атеизмом не лезет и не насилует "идеями социализма-коммунизма". Удовольствие кратковременное, но памятное. Жители тыла и таких мелочей не получали. Свободно, не таясь, отпраздновать рождество Христово не могли, маскировались потому, что все поголовно были "атеистами по приказу". Забавно получалось: оккупированным свободно разрешали праздновать Пасху, а "свободные советские люди" где-то в Предуралье Пасху праздновали на могилах предков. Ужасно придти к пониманию того, что на оккупированной врагами территории действовали божеские законы, а на "свободной от врагов" — совсем иные. Сильно подозреваю, что "партЕйные члены и органы", кои не смогли уйти с советской властью на восток, при оккупантах также стали жить в согласии с богом. У меня было преимущество: когда с неба сыпались бомбы, то я в страхе мог взывать к богу молитвой "Отче Наш", а у "члена" положение в ужасные моменты было намного безнадёжнее: действие "Отче Наш" на него не распространялась.

Те, кто его когда-то "вёл по жизни" были далеко, а ещё дальше от него находился семитический бог: у меня при искреннем обращении к богу был шанс остаться целым и невредимым, а у него таковых не было. Перед ним маячила только одна возможность "отдать жизнь за родину" и за тех, кто "вершил её судьбой". "Вершители" при этом были первыми и основными, а "родина" тащилась где-то сзади.

Сегодня говорят, что "страну советов", но не Русь, от вражеского порабощения спасли "советские", а не божеские законы. Только с их помощью "советский союз победил в далёкой войне". Бог для нас в войну не существовал и при выяснении "жизнеспособности советской системы" никак не проявлялся! Не присутствовал бог в войне, не вмешивался в разборки "правых" м "виноватых". Атеисты и побеждали. Старые граждане, кому за семьдесят, и кто не побывал под пятой оккупантов, и до сего времени уверены в силе и непогрешимости "советских законов". На замечания "чуждых, вражеских элементов" от них следует примиряющее и не допускающее никаких исследований, заявление:

— "Всё, что было в прошлом — наша история!" — и не говорят ни единого слова о качестве истории: "оно не подлежит обсуждению"! Почему? Чего вам бояться в "своей правоте"? Я не хочу ложиться под "вашу" историю, и не нужно гневаться, если посылаю с "вашей" историей "на длинную командировку". Если мир становится "многополярным", то почему не быть ему и "многоисторичным"?

— Враги!

Но мы гибкие: поменяли "советский союз" на "Россию" и успокоились. И живём… Или не совсем живём? Сколько будет продолжаться древняя такая "коммуналка" — этого никто не знает. Оптимисты утверждают, что такое будет длиться до "полного вымирания враждующих сторон", но что могут появиться другие враждующие половинки на позициях с названиями "бедный/богатый" — такое они не допускают.