Польский пароль
Шрифт:
И вдруг Ларенца осенило! Конечно же, непривычный для Фегелейна ораторский тон, патетические нотки в голосе предназначены не только для него, они адресованы и еще одному — третьему лицу. Разговор наверняка записывается, ибо обергруппенфюреру, который инструктировал сейчас Ларенца по поводу чрезвычайного задания, нужна «квитанция» для отчета. И этой «квитанцией» могла служить только магнитофонная пленка!
Пока Фегелейн наспех жевал свой импровизированный ленч, Ларенц осторожно, искоса оглядел стол: где мог быть упрятан микрофон? В вычурной бронзовой пепельнице, в стилизованных стаканчиках чернильного прибора или в одном из пластмассовых телефонов? Черт
Он внутренне подобрался, когда Фегелейн, на ходу вытирая руки салфеткой, снова направился к столу — теперь следовало быть особенно настороже!
— Слушай, Макс, а ведь ты, кажется, основательно знаком с производственным процессом по ракете Фау-2 и ее боевыми испытаниями? — благодушно спросил обергруппенфюрер, раскуривая новую сигарету.
— Знаком в общих чертах, В прошлом году я был комендантом полигона «Хайделагер». А там испытывались Фау-2, «Рейнботе» и зенитно-управляемая «Вассерфаль».
— Да, мы сумели выковать грозное оружие! Жаль только, не успели создать достойную начинку для этих ракет. Обычная взрывчатка оказалась для них просто нерентабельной. Ведь Фау-2 по стоимости равна самолету, а боевой заряд — не более тонны. Невыгодно, неэффективно. Это подтвердил и обстрел Лондона. В последнее время туда падало в среднем по сто ракет в месяц, но город выдержал, это надо признать. К тому же группенфюрер Каммлер уже вынужден свертывать свой ракетный корпус в районе Гаагише — Бош. К большому сожалению…
Некурящий Ларенц терпеливо щурился от сигаретного дыма, плывущего ему прямо в лицо. Недоумевал: зачем понадобился неожиданный и столь нелогичный поворот в разговоре? Впрочем, он, кажется, начинал догадываться…
— А что ты скажешь насчет новейшей модификации Фау — ракете А-9? — спросил Фегелейн.
— Это трансконтинентальная баллистическая ракета, разработанная конторой доктора фон Брауна. Я присутствовал на ее двух последних испытаниях, которые проводились в январе на полигоне «Хайдекраут» в районе Тухеля. Потрясающее зрелище! Высота почти 20 метров, дальность полета четыре тысячи километров!
— Представляю этого ревущего в пламени гиганта! — мечтательно протянул Фегелейн. — А ведь именно эти снаряды-колоссы должны были реализовать предсказанную рейхсфюрером Гиммлером концепцию войны континентов. К сожалению, время опередило нас, милый Макс. И что же показали испытания А-9?
— Они закончились неудачно. В первый раз ракета едва лишь стартовала, поднявшись на несколько метров. Второй опытный образец вообще взорвался прямо на пусковом столе.
— А третий? На заводе был ведь изготовлен и третий экземпляр ракеты. Что с ним и где он?
— Мы его отправили вместе со всей эвакуационной автоколонной в Нордхаузен. Это было в конце января.
Обергруппенфюрер поднялся со стула, прошелся, довольно потирая руки.
— Ну вот, дорогой Макс, мы и перешли к твоему заданию. Очень естественно и незаметно перешли.
Суть его, сказал Фегелейн, состоит в том, чтобы заполучить в свои руки («в наши с тобой руки, Макс!») сохранившийся третий образец межконтинентальной баллистической ракеты А-9 со всеми ее чертежами, расчетами и техническими описаниями. Сейчас она возвращена туда, где ее изготовляли: на подземный ракетный завод «Дора-Миттельбау» около Нордхаузена, не так ли? Следовательно, штандартенфюреру Ларенцу в качестве эмиссара фюрера следует завтра же вылететь в Нордхаузен во главе небольшой спецгруппы из опытных и преданных солдат СС, заполучить в полной сохранности ракету А-9 вместе с техническими
Ларенц заметно помрачнел, задумался. В самом деле, его очень тревожил именно этот последний этап чрезвычайного задания. Однако он, будучи практиком, основную, наибольшую трудность видел не в процедуре затопления контейнеров, а несколько в другом.
— Черт побери, придется подключать много посторонних… — вздохнул Ларенц. — Нужна, как минимум, рабочая бригада. А потом, как я представляю, надлежит применить цепочку исключения?
— Разумеется! — просто сказал Фегелейн. — Из концлагеря «Дора» возьмешь десяток крепких военнопленных для погрузочных работ, а после завершения операции на Топлицзее их следует ликвидировать. Это сделают парни из твоей спецкоманды. Ну а дальше… Придется, конечно, ликвидировать потом и самих солдат-эсэсовцев. Впрочем, пусть тебя не волнует: эта функция возложена на старшего спецгруппы шарфюрера Мучмана. А он свое дело знает.
— Но ведь этот Мучман тоже не конец цепочки? Его же нельзя оставлять!
— Майн гот! — всплеснул руками обергруппенфюрер. — Нe притворяйся наивным, Макс! Ну разумеется, последнюю точку должен поставить ты. Я полагаю, тебе, отличному стрелку и спортсмену, не доставит хлопот этот шарфюрер, бывший зачуханный тюремщик. Однако здесь есть одно «но». С его ликвидацией ты не должен спешить и сделаешь это только после нескольких следующих операций. Да, да, мой дорогой, тебе, к сожалению, придется еще не раз возвращаться в Берлин, чтобы забрать особо важные архивные документы. Они пока еще не подготовлены к эвакуации.
Через два часа, плотно поужинав и получив все необходимые документы (а также заменив наконец громоздкие солдатские сапоги!), штандартенфюрер покидал бункер рейхсканцелярии: ему следовало еще засветло прибыть в центральный аэропорт Темпельхоф к зданию управления. Обергруппенфюрер Фегелейн вызвался проводить его на поверхность, чтобы, как он объяснил, самому глотнуть свежего воздуха.
Задымленное вечернее небо над Берлином было мрачным — вязкая дегтярная чернота без просвета, без единой звезды. Остро, удушливо пахло гарью, как подле только что залитого костра. Над причудливыми силуэтами развалин то здесь, то там мимолетно вспыхивали багровые зарницы; это саперы в разных местах взрывали уличные завалы, очищая проезды после вчерашней ночной бомбежки.
«Сизифов труд! — усмехнулся Ларенц. — В полночь прилетят проклятые «либерейторы», и с утра опять начнется все сначала». Он подумал, что покидает Берлин в самое подходящее время: с приходом весны воздушные удары по столице наверняка будут нарастать и со временем бомбардировщики издолбят город до самых подвалов, превратят его в огромную груду мусора.
Впрочем, ведь ему еще придется возвращаться сюда. И не один раз, к сожалению. Да еще в компании с довольно странным напарником. Почему избрали какого-то шарфюрера, разве нельзя было подобрать более достойного человека? Ну хотя бы младшего офицера…