Полтора элитных метра, или Получите бодрого дракона!

Уласевич Светлана Александровна

Я обернулась на источник звука и увидела невысокую рыженькую девочку, аккуратненький задорно вздёрнутый носик и совершенно очаровательные веснушки. Если это наша банница, то удивительно обаятельное создание.

— Так что с колечками? Поносить дашь? — надула она губки.

— Извини, я не могу их снять.

— Зачарованные? — склонила голову на бок девочка, заинтересованно сверкая зелеными глазами.

— Нет, их мне самой дали поносить. И я думаю, скоро придётся возвращать.

— Ты смотри, — пробормотала под нос

банница. — А ты ведь, действительно, в это веришь!

Я постучала рядом с собой по крыльцу, приглашая сесть. Заколдовать меня банница пока не пыталась и вела себя относительно дружелюбно, поэтому бросаться на неё с мечом наголо я не собиралась. Может быть, в спокойном мирном разговоре, мы лучше поймём друг друга и придём к консенсусу.

— Ты с парнями путешествуешь? — кивнула на запертую избу банница.

— Да.

— Берегись! — наставительно заявила он. — Им всем нужно только одно!

— И что же? — полюбопытствовала я, пряча улыбку в уголках рта.

— Не знаю, — скорбно вздохнула девочка. — Мне пока не рассказывали.

— А кто тебе обо всём говорит?

Банница покосилась на меня, немного отодвинулась и, нахохлившись, сообщила:

— Это секрет.

— Как тебя зовут?

— А тебя как? — сверкнула глазами девочка, отодвигаясь от меня ещё дальше.

— Света.

— Све-та, — по слогам произнесла собеседница, словно пробуя моё имя на вкус.

— Есть хочешь? — вспомнила я добрую старую традицию, которую воспитала во мне мама. Девочка явно заинтересовалась.

— А что есть?

— Каша, молоко, мёд. Выпечкой в деревне угостили.

— Пирожками с повидлом? — загорелся ребёнок.

— Есть немного, если мои братья их не съели.

— Давай! — отчаянно махнула головой девочка. — И молока побольше возьми, если только оно не то, что ваша спутница надоила.

Я вновь подавила улыбку и пошла в дом. Там по-прежнему было сонное царство. Обогретый и отпоенный отварами Микола сладко спал, отвернувшись к стене. Лада скорбно сопела на лавке в уголочке, бормоча во сне, что этот фасон свадебного платья ей не подходит, и её будущий пятый муж просто монстр, но по сравнению со мной очень даже ничего. Однако! Вот уж не знала, что я хоть каким-то боком фигурирую в сновиденях Лады, пусть и кошмарах. Пойду-ка лучше отсюда. Быстренько собрав продукты на внеплановый пикничок, я вышла во двор.

— А я уж думала, ты не вернёшься! — заметила банница, сидя на крыльце.

— Почему? — изумилась я.

— Да так, — пожала плечами девочка. — Не обращай внимания. Пирожки есть?

— Конечно!

Мы скоренько разложили еду и принялись за перекус. Обычно я по вечерам не ем, но тут что-то зверски хотелось жрать.

— Ну что, за нас? — подняла я кружку молока в импровизированном салюте.

— За нас! — улыбнулась банница, и мы чокнулись глиняными кружками.

— А за что ты Ладу в козий хлев послала? — спросила я.

—

Что? — невинно хлопнула банница, но я заметила, как она стушевалась.

— Да ладно, не притворяйся. Я знаю, кто ты.

Девочка ещё больше смутилась, вся как-то подобралась и, сложившись в компактный комочек, тихо уточнила:

— Бить будешь?

— Нет, мне просто интересно, за что ты с ней так.

— Не хочу оправдываться, но твоя спутница ужасно хамит незнакомцам. Она обозвала меня малолетней дурой ни за что ни про что, я решила сделать из неё взрослую дуру.

— А Микола тебе чем не угодил? За что ты с ним так?

— А почему он мою баньку разбурил и какой-то хлев построил! Мне она, между прочим, от отца в наследство досталась, а тому от деда. Фамильная реликвия, так сказать. И дядюшку моего он обижает, отстроил новые хоромы, гоняет бедного и даже не благодарит за это! А ведь он у меня уже старый, трудно за домом и таким хозяйством присматривать!

— А деревню почему терроризируешь?

— А чего с меня вся наша братия смеётся? Сапожник без сапог. Домовой старосты, сволочь, издевается.

— И ты одна ведёшь священную войну со всей деревней?

— Да какая это война, — скромно потупилась банница и кончики её ушей предательски заалели. — Та, баловство одно.

— Слушай, а если мы поговорим с Миколой и представим вас друг другу, ты станешь примерной девочкой?

— А он будет нас уважать и подкармливать?

— Думаю, если хоть раз увидит вживую, то да.

— Хорошо, только ты ему про коз не говори, ага? Не хочу портить отношения со своим будущим работодателем.

— Может, он тебе и новую баньку отгрохает.

— Было бы неплохо! — вздохнула банница. — Меня кстати Кали зовут.

— Приятно познакомиться, — подлила я ей в кружку молока.

— Взаимно, — кивнула собеседница. — Странно, ты меня даже опоить не пытаешься!

— А надо? — ухмыльнулась я.

— Не-а, — улыбнулась собеседница. — А что с дядей делать? Ему уже действительно трудно по хозяйству справляться. Я, конечно, помогать пытаюсь, да у меня квалификация другая.

— А детей у него нет?

— Есть, да все в город подались на вольные заработки, говорят, тут деревня, перспективы никакой. Ограниченные возможности.

— А если написать им письмо и предложить одному вернуться? Сказать, что есть вакансия домового в большом процветающем хозяйстве? Микола говорил, его козлы и козы на всю округу известны. И не только породой, но и целебным молоком, из которого производится одна из самых дорогих и эксклюзивных марка козьего сыра.

— Гадость несусветная! — поморщилась девушка.

— И не говори, — согласилась я. — Но народу это почему-то нравится.

— Достаточно пары богатых извращенцев и такой же пары богатых тупиц, чтобы создать новое веяние, — вдруг по-взрослому заявила Кали. — Ладно, пойду с дедом переговорю.