Получить статус Бога
Шрифт:
— Упускать шансы и транжирить время — бесполезное, но приятное занятие; а практичность нам не свойственна. Русские в области морали, совершенные зулусы: любят сердцем, работают на душевном порыве, дерутся — за справедливость. Загребать жар чужими руками — не наш метод. Будем спасать европейцев. Свяжись с китайскими «товалисями».
— Ивана из сказки, который всех спасал, направо и налево разя мечом, прозвали дураком, — припомнил Гришка. — Пока не просят, не спасай.
— Мы тому Ивану прямые потомки. Не стоит менять традиции и неуместно умнеть.
Экран сенсосвязи засветился, а глаза «тайконавтов»
— Ходя-друг, драстуй, да?
— Привет, — небрежно ответил Гришка. — Как дела? Как здоровье? Настроение на уровне? Что из дома пишут? Ничего не беспокоит?
— Нет-нет, ходя. Здоровье хорош, да, — лица соперников льстиво улыбались, но скулы наливались и перекатывались желваками.
— Рад за вас, — отрывался в кураже Гришка, — желаю мирного полета и удачной посадки. Надеемся встретить на Меларусе всех участников состязания. Конец связи.
Экран эхолота отразил Гришкин привет отставанием «Панды» и «Попрыгуна» на безопасную дистанцию.
— Как говорят наши раскосые братья: «Лучшая победа — это предотвращенный бой».
— Но войну китайцы не прекращают никогда, — устало возразил Гришка. — Они всегда в наступлении; как муравьи; когда первые застревают и гибнут в смоле, задние, как по мосту, проходят по их телам вперед; отдают жизни за благо муравейника, довольствуясь самосовершенствованием и созерцанием.
— Занесло тебя, Гриша, не идеализируй: западный человечек, наверное, не понял бы, как можно быть счастливым, не получив от жизни всего и для себя; но и современные Дети Поднебесной стремятся, скорее, к обладанию, чем к созерцанию; хотя и ты прав, их не остановить: у китайцев запредельно длинная скамейка запасных.
На плечи прилегли теплые ладошки и к правому уху прислонилась копна пышных волос.
— Гриша, помоги Сашке организовать ужин, а у меня встреча с юностью. Здравствуй, Галчонок.
— С юностью встречаться лучше мысленно, — мгновенно отозвался «поперечный» штурман. — Память хранит ее молодой и красивой, а глаза — рубят правду-матку без снисхождения.
— А теперь оглянись и убедись в своей неправоте.
— Елы-палы, — Гришка озадаченно потер пальцем макушку. — Здравствуйте, девушка, я Гриша.
Девушка, совершенная Барби-спортсменка, с распахнутыми до круглости темно-серыми глазами, присела ко мне в кресло, прижалась плотно и, как раньше, уютно задышала в ухо.
ГЛАВА 10 МЕСТЬ И СТРАСТЬ
Мысленная беседа с другом, и надежда на встречу,
сокращают дорогу и раскрашивают впечатления; увы,
чаще приходится довольствоваться беседой с самим собой.
Галя-Галчонок — младшая сестра Штольца. Школьницей укатила в Америку по обмену, да так и прижилась, изредка связываясь с родителями по скайпу.
В старших классах у нас сложилась компания мальчиков и девочек по интересам: музыка, игры по сети, но чаще разговоры и споры, в которых мне отводилась роль мебели. Сидел и слушал, иногда засыпая, на потеху присутствующим.
К моей неактивности привыкли и спокойно воспринимали как часть обстановки. К концу четверти учителя спохватывались, не
Встречались обычно у меня, папа-хирург часто дежурил ночами в больнице, но однажды собрались у Штольца на «шахматный турнир и фруктово-ягодный коктейль», как объявил мой друг программу вечера. Я вошел в квартиру и уперся взглядом в большущие почти круглые глаза десятилетней девчонки-худышки в драных джинах и застиранной маечке-топе. Почему Галя-Галчонок среди эрудитов и красавцев выделила большого и неуклюжего меня, бог весть, но девочка не отходила ни на шаг: стояла за плечом или присаживалась на подлокотник кресла.
— Гони этот прилипалу, — в гневе путая падежи, бесновался Штольц. Родители, сохраняя родной язык, говорили с детьми только по-немецки, и у Сашки на всю жизнь сохранился очень заметный акцент. — Иди к свой модельным куклам, гадкая утенок.
— Всегда есть надежда, что гадкие утята округляться в прекрасных лебедей, — неожиданно для себя и компании возразил я, а девочка прижалась плотнее и молча смотрела круглыми глазами.
Удивительно было другое, я вдруг разговорился: сыпал цитатами от известных и великих, вплетал множество смешных, хотя и приличных анекдотов, сказал длинную латинскую фразу и всех обыграл в шахматы. Через пару дней вновь собрались у Штольца. Галя-Галчонок, прислонившись к плечу, уютно сопела в ухо, а друзья-товарищи, распахнув рты, «наслаждались» моим красноречием. Еще через день я впервые за десять лет учебы на уроке поднял руку. Наш класс был выпускной. Штольц и я поступили в училище космолетчиков. Вскоре в Америку подалась Галя. Разбросала судьба.
— Командир. Экипаж американской космошлюпки доставлен на борт, — в интонации Кольки-стажера упрек и неподдельная горечь: не дали вцепиться в горло врага; ракетой не получилось «стрельнуть».
— Молодец, отлично справился с задачей, бери управление. Мы сегодня ужина дождемся?
— Командир, надо было видеть, как они сцепились, и услышать, как рычали, — Сашка Буратино, смеясь до изнеможения, вошел в рубку, цепляясь за переборки добрался до ближайшего кресла и захохотал, размазывая ладонями слезы по веснушчатым щекам. — Кое-как затолкал врагов в каюту, чтоб не загромождали коридор.
— Уверен, сейчас услышим смешную историю, в которой юмор не поднимается выше пояса, — дождавшись окончания приступа, констатировал Гришка Отрепьев. — А у нас дамы.
— Галчонок, тебя дамой обозвали.
— Могу обидеться, — Галя прощающее покосилась на Гришку и улыбнулась, — но не хочу. История вражды и страсти, любви и ненависти чернокожего монарха и белолицей шпионки мне хорошо известна.
— Делись, — я подвинулся в кресле, чтобы девушка уселась поудобнее. — Судя по вздрагивающим переборкам и доносящимся воплям, названные персонажи сейчас заняты ненавистной страстью и не смогут помешать рассказу, а Сашкину версию после ужина послушаем. — Механик, уловив намек, завозился с кухней.