Полуденные песни тритонов [книга меморуингов]
Шрифт:
Хотя не исключено, что это было и не летом.
НЕ ПОМНЮ!
Я вообще мало что помню, память не просто избирательна, на самом деле она фантастически беспомощна в том, что называют точными реалиями прошедшего. Например, я могу сказать, что познакомился с Наилем на дне рождения дочери подруги моей матушки, и что было это в августе, так как по гороскопу она, вроде бы, лев, но —
ИМЕННО, ЧТО ВРОДЕ БЫ,
а значит, это мог быть и не август…
В общем, где–то через год после нашего знакомства
Он снял с плеча кофр с камерой и сказал:
— Я что–то принес!
Вообще–то в своей прошлой жизни Наиль был актером, потому он и оказался на дне рождения дочери подруги моей матушки — они вместе учились театральному ремеслу. Но как типичный восточный человек он быстро понял, что фотограф зарабатывает больше, если, конечно, ты не звезда. А звездой он не был.
Так что единственным, чего он мог принести в своем кофре, кроме камеры со сменными объективами, были какие–нибудь новые фотографии, о чем я ему и сказал.
— Нет, — возразил он, — холодно.
Такая игра еще из детства, в «холодно — горячо», когда не угадываешь, то холодно, когда наоборот — то, соответственно, антоним.
За которым Наиль и лезет в сумку.
Даже не надев, чтобы не обжечься, перчаток.
Достает из потрепанного кожаного кофра раскаленную книгу — она красного цвета, видимо, температура внутри приюта для всех его фотографических прибамбасов высокая.
На передней сторонке переплета хорошо заметен почерневший квадратик, наверное, уже обуглился от жары.
ЧЕРНОЕ НА КРАСНОМ, С ДОБАВЛЕНИЕМ БЕЛОГО.
Но опять же: так мне помнится.
Я давно не видел той книги.
Сборника рассказов и повестей Хулио Кортасара «Другое небо», М., издательство то ли «Прогресс», то ли «Художественная литература», 1971 год.
Скорее всего, «Прогресс», в интернете не проверишь, там на эту книгу ссылок нет:
ДАВНО ЭТО БЫЛО…
Между прочим, потом в «Прогрессе» много лет работала моя матушка, с середины семидесятых и до пенсии, раз в пару лет она покупала через профсоюз путевку и ездила в страны, которые для меня не существовали, я был невыездным. Матушка же побывала в Италии, Индии, Шри — Ланке, Англии, Западной (тогда) Германии и даже Японии. Но все это так, к слову…
— Тебе это надо почитать, — сказал хитроглазый Наиль, — ты обалдеешь.
— Хорошо, — сказал я старшему товарищу, — ты мне ее оставишь?
— А как же! — ответил Наиль.
В тот день он, как оказалось впоследствии, сделал для меня великое дело. Что называется — показал мне вектор. Навряд ли я стал бы тем писателем, которым стал, если бы не рассказы Кортасара.
«Другое небо».
«Южное шоссе».
«Неизвестные в доме».
«Аксолотль».
«Слюни дьявола».
Перечислять можно в любом порядке, суть не изменится.
И,
Про Чарли Паркера, «Птицу», с эпиграфом из Дилана Томаса
«O, make me a mask.»,
«СЛЕПИ МОЮ МАСКУ.»…
Мне вдруг попалась в руки книга, которая честно рассказывала о том, что мир
а). странен,
б). иррационален,
в).загадочен,
г). безумен,
д). и при всем этом предельно реалистичен.
Я ее читал и мне казалось, что я оказался дома. Дом, конечно, был сумасшедшим, но ничего плохого мне в этом не виделось. Меня это не фраппировало. Все это было cool, круто.
А скоро я и сам купил себе этот первый на русском языке сборник Кортасара. Совершенно случайно, он лежал в магазине, затерявшись между сочинениями каких–то забытых ныне деревенщиков и богато изданными томами классиков тогдашней советской литературы.
Пришли хронопы с фамами и все поставили на свои места…
Объяснили мне, что я — аксолотль, ведь действительно
«Я узнал об этом в тот день, когда впервые подошел к ним. Антропоморфические черты обезьян, вопреки распространенному мнению, подчеркивают расстояние, отделяющее их от нас. Полное отсутствие сходства между аксолотлем и человеческим существом подтверждало, что загадка верна, что я не основывался на простых аналогиях. Только лапки–ручки… Но у ящерицы тоже такие лапки, а она ничем не похожа на нас. Я думаю, что тут дело в голове аксолотля, треугольной розовой маске с золотыми глазами. Это смотрело и знало. Это взывало. Они не были животными [6] .»
6
Перевод В. Спасской.
У Кортасара были аксолотли, у меня — тритоны.
Я выполз из прямоугольной стеклянной кюветы, плюхнулся на деревянный подоконник и пополз, пытаясь найти выход из того мира, в который меня поместили странные существа, именующие себя людьми. Маленький называл себя моим хозяином, но хозяев у меня никогда не было…
О том, что было дальше, я уже писал в этой книге.
Тритоны погибли смертью храбрых.
И одновременно — бесполезной, что всегда порождает бессмысленный и случайный героизм.
А фотограф Наиль просуществовал в моей жизни еще лет так десять, все больше и больше уходя куда–то на задворки, на обочину, в параллельные, редко пересекающиеся реальности.
Хотя несколько событий в моей жизни связаны с ним не меньше, чем явление книги Кортасара.
Так, примерно через год после этого памятного дня, мы провели с ним и еще одним моим приятелем, уже упоминавшимся ранее господином по фамилии Даманский, замечательную ночь с субботы на воскресенье.
Или с пятницы на субботу?