Полуденный вор
Шрифт:
На допросе у Знаменского он утрачивает, однако, свою величавость…
Пал Палыч читает вслух написанное:
— «Гражданин, принесший вышеупомянутые магнитофоны, мне незнаком и ни на кого из моих друзей не ссылался». Просто некто с улицы?
— Товарищ следователь, к нам все приходят с улицы! И потом: я смотрю и оцениваю вещь. Человека я не замечаю, только его товар. Я товаровед.
— А своего брата заметите?
— Мой бедный брат умер в детстве.
— Зато двоюродный жив, имеет жену и двух
Чтобы избежать взгляда Пал Палыча, товаровед снимает и протирает очки, бормоча:
— Вы же знаете наше дурацкое правило: от одного человека не принимать двух одинаковых вещей… Потом нужно ждать, пока не продадут…
— А ему срочно требовались деньги, — договаривает Пал Палыч.
— Да, очень просил, и я вошел в бедственное положение…
— Записываем: вы взяли магнитофоны за наличные и оформили их на своих родственников. Так?
— Нельзя ли добавить, что это из сочувствия… и поддавшись на уговоры.
— Смотря сколько он получил по сравнению с продажной ценой.
— Несколько меньше, конечно…
Знаменский ждет.
— Примерно, половину, — договаривает товаровед.
— И расстались взаимно довольные. И не было мысли, что скупаете краденое?
— Нет! Я бы никогда, никогда!.. Человек внушал абсолютное доверие!
— Немножко, значит, посмотрели на него?
— Немножко посмотрел…
— А если он еще раз наведается?
— Зачем? — вздрагивает товаровед.
— За тем же. Вы нас известите?
— Д-да… ах да, непременно! Теперь, когда я узнал… Немедленно!
Прямо-таки взрыв гражданского энтузиазма, — думает Пал Палыч, — но нет, такой вот старый лис помогать милиции не станет.
Пекле второго безуспешного визита к автомеханику Раиса подала заявление о пропаже «Жигулей» в милицию и теперь регулярно наведывается сюда, домогаясь результатов.
— Ну как? По-прежнему на точке замерзания? Все никаких доказательств? — агрессивно спрашивает она у молодого лейтенанта.
— Объективных доказательств нет, но…
— Да куда же я свою машину дела? — перебивает Раиса. — Или я, по-вашему, сочиняю?!
— Вы послушайте, что я хотел сказать. Материал ваш на Петровку ушел. Туда все нераскрытое сейчас затребовали насчет автомобильных дел. Вызовут вас, успокойтесь!
… И действительно, вызвали и выслушали — с некоторым недоумением.
— Странная история, — говорит Пал Палыч. — Если человек кормится частным ремонтом, зачем ему привлекать внимание милиции?
— Проще на улице угнать, чем у своего же клиента, — добавляет Томин.
— Я понимаю, нелогично, — нервничает Раиса. — И все-таки Молоткову точно известно, где мой «жигуль»! Голову даю на отсечение!
— А как вы к нему попали-то? — осведомляется Томин.
— У меня случилась авария. Когда я остановилась, подлетел какой-то тип, начал утешать. А я ужасно расстроилась, потому что в отпуск мы собирались…
— А что за посторонний? — на всякий случай спрашивает Пал Палыч.
— Какой-то автовладелец. Застал нас у Молоткова, я была с подругой. — Раиса приостанавливается и хмурится, вспоминая. — А знаете, он вел себя странно… Совершенно ошалела с этой катавасией, все доходит задним числом! — И спешит рассказать: — Он услышал, из-за чего скандал, и скорей-скорей нас в машину и увез. Мы просили довезти до милиции, а он поехал куда-то на край света, обратно еле добрались!
— Вы не слишком подозрительны? — мягко спрашивает Пал Палыч.
— Да нет же! Он вовсе не посторонний, я уверена, он заодно с Молотковым! Здоровенный, толстый, как бегемот, — рессоры стонут. Лицо широкое, сплошные щеки. Какой-то нос, глазки — для порядка, остальное — щеки, загривок и шея… Никого не напоминает? — спрашивает она, сердясь.
— К сожалению, нет, — отвечает Томин.
— Что ж, не буду отнимать дорогого времени. — И Раиса выходит, не прощаясь.
Преданная Татьяна дожидалась подругу у ограды Петровки, тридцать восемь, и, негодуя, приняла рассказ Раисы о разговоре у следователя.
— В общем, остается самой найти машину и украсть обратно… — Раиса говорит пока просто так, с горькой усмешкой. — А интересно, за угон собственной машины судят?
— Показали бы мне гараж, где она стоит, я бы его зубами прогрызла! — ожесточенно гудит Татьяна. — За справедливость пусть хоть вешают!
В квартире у Раисы подруги продолжают за чаем обсуждать историю с пропажей машины.
— В жизни не было так тошно! Как будто всю истоптали и заплевали, — жалуется Раиса. — Ограбили, унизили! Этого Молоткова, кажется, убила бы… Как мне этот «жигуль» достался! Ведь до сих пор в долгах!
— Я ли не знаю… — мрачно отзывается Татьяна.
— Нет, даже ты не знаешь… У меня были одни колготки! Я их стирать боялась!
Татьяна молча обнимает подругу.
— Не могу я смириться! — говорит Раиса ей в плечо. — Я должна что-то сделать, а то рехнусь!.. Слушай, ты помнишь, как мордатый гаркнул на механика? Ведь совершенно по-хозяйски! Если человек первый раз, он сначала зайдет, спросит. А он сразу въехал. И сам отпер ворота.
— Да, ты права…
— Да! Толстяк у них главный! И недаром они притворялись! Ты же не будешь ни с того ни с сего говорить мне «гражданка» и скрывать, что мы знакомы. Между ними что-то есть, что надо скрывать.