Полукровка
Шрифт:
Но самоконтроль — это первое, чему его обучали с детства. И будучи хорошим учеником, он не позволил даже тени скользнуть по своему лицу. Возможно, он убедил всех своей невозмутимостью, что этот флирт ему безразличен, а значит, он доверяет своей супруге. Однако, Зафир был не только олманцем, но и медиумом. Один из его талантов, умение наблюдать за перемещением энергии вокруг физического тела, сейчас особенно радовал его. Цвет энергетических потоков вокруг Урджина во время их разговора постепенно сменился с голубоватого на темно-синий. Это могло означать только одно: Наследник ревнует свою жену.
Зафир
Зал ахнул. Урджин не знал, как ему реагировать на эту ситуацию, поэтому решил подождать и посмотреть, чем все закончится.
Сочная трава на огромном поле вперемежку с мелкими цветами, что всегда появлялись поздней весной, и старый дуб, раскинувший свои покрытые мхом корни, — все это Эста отчетливо видела сейчас перед своими глазами. Это было воспоминание Зафира о Северной Кортуре на Олмании, где они вместе с братом и кузиной проводили несколько летних месяцев в году. Вдруг картинка изменилась и перед глазами возникла тетушка Лили, покинувшая этот мир три года назад. Она стояла перед ней, как наяву, и протягивала свои молодые красивые руки. Эста знала, что это воспоминание из прошлого Зафира, но почему именно его он хочет показать ей сейчас, она понять не могла.
— Тот, кому достанется эта девочка, будет обладать особенным даром, раскрыть который сможет только она, точно так же, как и воплотить.
Глаза Эсты застлала белая пелена и где-то в голове она услышала знакомый голос Зафира:
— Я вижу, что он сильный человек. И твоя энергия трепещет подле него. Он же еще не понимает, что связан с тобой. Я подскажу ему, если позволишь.
— Только не переусердствуй, — шепнула Эста и открыла глаза.
Вокруг них царила полная тишина. Урджин с какой-то опаской смотрел на нее. Стефан скромно улыбался, многообещающе глядя на сестру. Эста поняла, что он и словом не обмолвился окружающим о причинах такого поведения Зафира, и такая реакция гостей явно забавляла его.
— Все в порядке? — спросил Урджин.
— Да, — ответила Эста и улыбнулась. — Зафир напомнил мне о детстве и о доме. Спасибо, Зафир, пожалуй, это лучший подарок, что ты мог мне преподнести.
— Я рад, что тебе понравилось.
Зафир укоризненно взглянул на Урджина. Все вокруг него было темно-синим. Зафиру понравилось то, что он увидел, и дабы закрепить произведенный эффект, взял его за руку.
Тот не понял, что произошло, потому что он вдруг оказался в огромном зале, окруженный незнакомыми ему людьми. Прямо перед ним, спиной к нему, стояла молоденькая девушка в белом подвенечном платье. Глубокий вырез на спине обнажал знакомую татуировку. Урджин взглянул на мужчин, стоящих перед ней в черных дорожных костюмах, и узнал первого советника Лу, возглавлявшего эту скромную делегацию.
— Это Ваше право, — говорил он. — Однако, принимая во внимание, что влияние Доннарской Империи с Межгалактическом Совете несравнимо большее, нежели скромной Олманской, результат можно предугадать заранее, — он улыбнулся. — Мы не противимся решению Совета Всевидящих. Мы лишь соблюдаем традиции своего народа.
— Хватит! — Эста подняла вверх указательный палец, и шепот в зале стих. — Я принимаю условия Доннарской Империи. В случае, если через семь лет за мной не прибудет Его Светлость,
— Безусловно, — со вздохом презрения согласился Лу.
— Дайте мне ручку, — приказала Эста.
— Ты уверена, что хочешь так поступить? — спросил Науб. — Мы будем отстаивать наши права в Совете.
Эста повернулась к Урджину лицом. Он задохнулся. Совершенно чистые, непорочные, ясные синие глаза были наполнены слезами. Урджин хотел протянуть к ней руки, чтобы вытереть слезы, но руки не слушались. Эста заморгала, чтобы осушить глаза, но крупные капли все равно потекли по щекам.
— Дядя, могу я воспользоваться твоей спиной?
— Конечно.
Она положила электронный планшет на спину Науба и расписалась на нем ручкой, которую ей вложили в руку. Не поворачиваясь к делегации лицом, она передала его за спину.
— Это все?
— Да. Надеюсь встретиться с Вами через семь лет, — ответил Лу.
Доннарийцы развернулись и направились к выходу. Эста обернулась только тогда, когда за ними закрывалась дверь. Все вокруг молчали.
— Мужчина рискнет всем только ради женщины, которой подарил сердце. Как жаль, что этой женщиной для своего нареченного стала не я.
Белый свет ослепил Урджина. Он открыл глаза и понял, что Эста склонила к нему свое лицо и внимательно наблюдает за ним.
— Урджин?
— Никогда не испытывал ничего подобного.
— Надеюсь, мое воспоминание оставит такой же след в Вашей душе, как и в моей, — произнес Зафир и отошел от них.
Эста не двигалась. Она не знала, что именно показал Зафир Урджину, но предчувствие, что ничего хорошего, заставило ее нервничать. Урджина захлестнула волна нежности и теплоты к этой женщине. Каким же глупцом он был? Как сильно обидел ее? Но больше всего в этот момент он не мог понять, почему Лу так вызывающе вел себя. Неужели ради дочери он готов был рискнуть своей головой, или ему велели так вести себя? Отец? Но зачем?
Урджин знал, что рано или поздно ему придется во всем разобраться. И в этот момент он понял, что на глазах и без того изумленных гостей держит жену в объятиях. Он и не догадывался, насколько желанным стал для нее этот порыв. Она почувствовала себя и всемогущей, и слабой одновременно, и это новое чувство согрело ее изнутри. Урджин вдохнул пьянящий аромат ее тела и едва слышно шепнул:
— Извини. Думаю, мы можем продолжить знакомство с гостями.
Эста спокойно отстранилась и с улыбкой на лице продолжила исполнять отведенную ей на этот вечер роль.
После официальной части представления, приглашенные расположились за большими круглыми столами. Очередным сюрпризом для Урджина стал факт, что Зафир сидит рядом с Эстой. Постоянно смотреть на жену за обедом он не мог, потому что многочисленные вопросы были адресованы именно ему, а отвечать собеседнику, не глядя в глаза, просто неприлично.
Зафир и Эста общались очень воодушевленно. Порой она просто не могла удержаться от смеха. Урджин и слова не мог разобрать из их беседы, потому к середине вечера был крайне раздражен происходящим. Лучшая месть, на которую он был способен, это заговорить с Клермонт.