Полукровка
Шрифт:
Вошел отец.
– У меня все отлично, – сказал Володя, встал из-за стола и вышел.
Отец полоснул взглядом по спине сына. Когда повернулся к матери, та смотрела на мужа в упор.
– Может, с Ольгой проблемы?
Отец покачал головой:
– Я боюсь другого.
– Думаешь, он вернулся? – едва слышно спросила она мужа.
– Свари кофе.
Он сделал вид, что не услышал. Но она знала, что это не так.
До университета Володя добрался спокойно. Никакой слежки не было, и волнение начало проходить. Вчерашние вечерние метания
Но не вышло. На третьей паре он сел у окна и со второго этажа узрел слонявшегося под окнами знакомого мужчину. Днем было значительно теплее, чем накануне вечером, видимо, поэтому ни плаща, ни шляпы на мужике не было. Серенький костюмчик и идиотская розовая рубаха с расстегнутым воротом.
Впрочем, смена имиджа ничего не давала. Мужчина был узнаваем. К концу лекции Володя сгрыз ноготь чуть ли не до основания. На перемене поспешно спустился по лестнице и выскочил из здания. Под окнами никого не было. Тип в сером пиджаке заворачивал за угол.
Ни о чем уже не думая, Володя ринулся следом. И хотя громада ГУУ казалась простой по форме и стояла вроде бы на вполне открытом пространстве, мужчина умудрялся так выбирать маршрут, что все время куда-то сворачивал и пропадал из поля зрения.
Через несколько поворотов Володя следом за неизвестным выскочил к палаткам и автобусному тупику у метро «Выхино». Здесь в любое время суток было людно, и он понял, что окончательно потерял из виду обладателя серого костюма.
Володя огляделся. Будка с шаурмой, CD-DVD диски, «все по 10 рублей», лотки, магазинчики, палатки. Остановки, переход на другую сторону, снова остановки. Натужно скрипнул подползший «Икарус». Народ полез в единственную дверь, штурмуя невесть зачем вставленный в автобус турникет. «Икарус» пшикнул, будто выпуская пары, давая понять, что посадка не бесконечна. Люди заторопились. Кто-то с силой пихнул Володю в плечо и, не извиняясь, поскакал дальше, к автобусу, покуда тот не уехал.
Володя зло выругался и пошел обратно. Последнюю лекцию он пропустил мимо ушей. Преподаватель зудел бессмысленно и противно, как вьющийся возле уха комар. Володя попытался сосредоточиться, но смысла в услышанных словах от этого не прибавилось. Хотел полистать под столом книгу, но строчки плясали, а мысли возвращались к тому мужику.
В конечном итоге Володя понял, что не желает о нем думать, но думать о чем-то кроме него просто не в состоянии.
С этими мыслями он досидел до конца последней пары. Спохватился, собрался и побрел к выходу. Желание спрятаться, чтобы больше не попадаться мужчине на глаза, боролось с неменьшим желанием поймать негодяя и... Что дальше, Володя представлял себе плохо, но интуитивно чувствовал, что бояться в конечном итоге должен непонятный шпион.
Правда, по дороге от университета до метро Володя так и не увидел соглядатая, но, кажется, его силуэт промелькнул и затерялся в толпе на «Новокузнецкой».
– Привет, Саныч тебя спрашивал, – кивнул напарник, когда Володя вошел в мастерскую.
Володя посмотрел на часы.
– Я на десять минут раньше.
Напарник пожал плечами.
Владлен Александрович всего лишь
Володе было уже наплевать. Работал он на автопилоте, мысли крутились далеко от родного «Кодака». Оттрубив четко по графику, он закончил рабочий день минута в минуту, поспешно отключил аппаратуру и вышел, заперев мастерскую.
На улице снова было прохладно. Последние обманчиво теплые дни бабьего лета сменялись к ночи откровенно осенней холодрыгой. Володя поежился, ссутулился, огляделся. И вздрогнул.
Знакомый незнакомец стоял неподалеку, через дорогу. Сбоку от трамвайных путей, практически сливаясь с оградой сквера и темной стеной деревьев. Он снова был в плаще. Володя задохнулся от неожиданности, словно ему дали под дых.
Человек в плаще стоял спокойно, будто не было двухдневной слежки. На вид ему в самом деле было лет пятьдесят. Одет недорого, но с претензией. Волосы, казалось, поседели раньше времени, но не благородным серебром, а пепельными хлопьями. Зато морщин было немного, меньше, чем обычно бывает у людей его возраста. Ни усов, ни бороды. Гладко выбритые скулы и подбородок. Тонкие, или даже утонченные черты лица, словно вырезанные искусным мастером. Вообще к нему подходило слово «утонченность». Вот только лоска ему не хватало. Вкус был, а дорогого глянца недоставало.
Мужчина растянул тонкие губы в легкой улыбке, развернулся и пошел по трамвайным рельсам. Не к метро «Новокузнецкая», где было светло и шумно, а в обратную сторону, где народу и фонарей было поменьше.
Наверное, Володе стоило об этом поразмыслить, но в тот момент он почему-то подумал иначе.
– Стой! – крикнул он и пошел следом.
Мужчина не обернулся. Лишь ускорил шаг. Володя тоже добавил темпа.
Недолощеный шпион перешел через трамвайные пути и, не глядя, перебежал через дорогу. Теперь они были на одной стороне улицы, но расстояние между ними меньше не стало.
Володя заспешил, чуть не переходя на бег. Человек в плаще заскользил черной тенью вдоль мрачных фасадов старых домов. С каждым шагом на улице становилось все темнее. Фонари, что и без того горели здесь через один, почему-то погасли вовсе. Свет в окнах если и был, то выше. Нижние этажи словно вымерли.
– Стойте! – крикнул Володя и перешел-таки на бег.
Мужчина проворно свернул в арку. Опять уходит, что ж такое! Растеряв остатки здравого смысла, Володя юркнул следом. В арке шаги забухали, многократно усиливаясь гулким эхом. Метнулась из-под ног испуганная кошка.
Он выскочил из-под арки и оказался во дворе старого кирпичного дома. Там стояли машины, тускло светил фонарь, желтели в почти ночной уже черноте облетающие деревья. Чуть поскрипывая, покачивались пустые качели на крохотной детской площадке. И ни единого человека здесь не было.
Возможно, это безлюдье и стало последней каплей. Володя запрокинул голову и заорал:
– Выходи! Слышишь? Где ты тут?
В ответ вновь скрипнули качели. Ветер колыхнул верхушки деревьев, на землю посыпались мертвые листья.