Полуночная роза
Шрифт:
Оставшись одна в алькове, Эрин посмотрела на свое отражение в зеркале. Она ничуть не удивилась, увидев лицо, выражающее обиду и возмущение. Разумеется, ее не радовала перспектива оказаться выставленной на всеобщее обозрение, подобно негру на аукционе. Не так она представляла себе замужество. Она не собиралась делать это только ради денег или из соображений престижа. У нее никогда не было ощущения ущербности. Природа не обделила ее ни внешностью, ни умом. Во всяком случае, во время учебы в Атланте она обнаружила незаурядные способности. К тому же отличалась усидчивостью и трудолюбием. Она считала себя достаточно образованной для женщины и полагала, что ее жизнь сложится иначе, чем у большинства замужних дам.
С этими мыслями она искупалась и затем, как обычно после ванны, энергично натерла кожу чудо-раствором. Служанка помогла ей надеть платье, выразив восхищение ее осиной талией, но еще более — высокой пышной грудью.
— Зачем тебе влезать в корсет? — сказала Летти. — Он тебе не нужен. Вообще никакой. Ни обычный, ни новомодный, как теперь носят, с раздельными чашечками. При виде такой фигуры женщины умрут от зависти. А мужчины, — добавила она, обнажая в лукавой улыбке зубы, — все попадают к твоим ногам.
Эрин обрадовалась — наконец-то их отношения начали возвращаться в прежнее русло. Эта шутка была в духе той Летти, которую она помнила по старым добрым временам.
Поворачиваясь перед зеркалом, она рассматривала свое бальное платье. Оно было сильно утянутым в талии и расширяющимся книзу благодаря множеству фалд. Корсаж был сплошь усеян крошечными дорогими жемчужинами белого и дымчатого цвета, а от пояса начиналась гамма розовых тонов, плавно переходящих один в другой, от очень бледного до насыщенно розового. Поверх этой ткани юбку покрывал прозрачный шифон, тоже с вкраплениями жемчуга. На пышных рукавах красовались нежные блестки из перламутра.
Эрин не сомневалась, что при других обстоятельствах она испытала бы благоговейный трепет от подобного одеяния. Сейчас ее настроение омрачалось сознанием того, во имя чего устраивался этот Розовый бал. Она не могла смириться с мыслью об унижении ее женского достоинства. И она не устояла перед желанием выразить свой внутренний протест — хотя бы Летти.
— Ты знаешь, что мне только что пришло в голову? — сказала она. — Этот бал и аукцион рабов, по сути дела, одно и то же. Только такие вечера, как сегодняшний, проходят под маской лицемерия, а невольников продают открыто. Вот и вся разница.
После этих слов Летти опрометью бросилась из комнаты. Она не могла позволить себе обсуждать тему, чреватую для нее серьезными осложнениями.
Едва Эрин успела войти в кабинет, как была встречена восторженным криком матери.
— О Боже! — Арлин отставила в сторону свой бокал с шерри и через всю комнату пошла навстречу дочери. — Дитя мое, ты восхитительна! — снова воскликнула она, нежно обнимая ее. — Я так горжусь тобой и так счастлива, что я твоя мать.
Закери Тремейн, не выпуская стакана, смотрел на свою приемную дочь затуманенным пьяным взором. В отличие от Арлин он испытывал к ней отнюдь не родительские чувства. Он даже не решился встать с кресла, чтобы через обтягивающие панталоны не было видно улик недвусмысленного желания, неизменно пробуждавшегося в нем
— За несравненную чаровницу, самую нарядную женщину в Виргинии.
Эрин в ответ пробормотала положенные слова благодарности, стараясь не глядеть в его сторону. Для нее Закери был хуже исчадия ада. Лишь от пребывания в одной комнате с этим развратником ей становилось не по себе. Даже с противоположного конца кабинета она ощущала жар его пристального взгляда и удивлялась, почему ее мать ничего не замечает, хотя в душе благодарила Бога, что это именно так.
— По-моему, нам пора ехать, — сказала она, отказавшись от вина, которое ей поднес Роско, их дворецкий.
— Ничего подобного, — зычным хриплым голосом возразил Закери. — У нас еще достаточно времени, чтобы попить шерри. В конце концов, можно и опоздать немного. Нынче так принято. Так будет даже эффектнее.
Он хотел, чтобы Эрин не уходила как можно дольше, потому что ему нравилось пить и одновременно смотреть на нее.
Эрин едва удержалась от колкой реплики. Меньше всего ей нужен был какой-то эффект. Наоборот, она собиралась войти как можно неприметнее, смешаться с другими гостями, пристроиться где-нибудь в укромном уголке и оставаться там до завершения вечера. Пусть мама сливается в экстазе с великосветской толпой, если ей так хочется. Но в данный момент Эрин думала только об одном: как бы поскорее избавиться от общества Закери. Она решительно вскинула подбородок и повернулась к двери.
— Мне не хотелось бы опаздывать, — сказала она, торопливо удаляясь из комнаты. — Я подожду в карете.
Арлин с испуганным видом оглянулась на мужа.
— Как жаль, — сказала она извиняющимся голосом. — Я знаю, Закери, что тебе хотелось побыть в узком семейном кругу и скромно отметить наш выход. Ума не приложу, что с ней происходит в последнее время?
— Ее испортила твоя невестка — вот что с ней происходит. Нужно проучить ее ремнем, как рабов плетью. Тогда будет знать свое место.
Он сердито опрокинул свой стакан.
— Извини, Закери, — прошептала Арлин. — Я поговорю с ней и думаю, что мы найдем общий язык. Она должна осознать, что оскорбляет твои чувства.
Опасаясь, как бы он не разгневался еще больше и вообще не отменил эту поездку, она пустилась бегом из комнаты вслед за дочерью.
Глава 2
Их карета медленно двигалась вперед. Петляющая дорога была забита множеством наемных экипажей и ухоженных вьючных лошадей. До полной темноты было еще далеко, но в развесистых кронах дубов уже ритмично вспыхивали тускловатые огоньки светлячков. Зеленый бархат лужайки на плантации Пайн-Топс пестрел от платьев пастельных тонов, отливающих всеми цветами радуги. Сверкающие драгоценности дебютанток вполне могли соперничать с жадными глазами местных щеголей — потенциальных женихов и мужей.
Хозяйский особняк поражал своими размерами и внешним видом. Прямо за широкими мраморными ступенями начиналась огромная терраса, огибающая дом с фасада и по бокам. Вдоль нее располагались длинные белые колонны, заходившие под козырек крыши. Благодаря ему веранда и балкон второго этажа находились в тени.
Эрин заволновалась, когда экипаж остановился у подъезда. Она разглядела наверху Тайлера Мэннинга и его жену Опал. В этом году Опал была распорядительницей бала. Собственно поэтому местом его проведения и стал Пайн-Топс. Рядом с четой Мэннингов стояла молодая особа в белом платье с оборками. Без сомнения, это была их дочь Кэролин. Эрин давно не видела ее. Эта девица запомнилась ей тщеславной и надменной особой и с тех пор совсем не изменилась. Хозяева, как и положено, стояли на верхней ступеньке, образовав так называемую линию приема — для встречи прибывающих гостей.