полуночники.Чёрный полдень
Шрифт:
— Точно! — сказала Джессика вслух, улыбнувшись.
Ее сестра снова выступает со школьным марширующим оркестром!
Джессика прошла между рядами машин, открыла дверцу отцовского автомобиля и скользнула на заднее сиденье.
Бет обернулась к ней и злобно прошипела:
— Ни слова!
— А я как раз хотела сказать, что ты выглядишь просто умопомрачительно в пурпуре и золоте, — мило улыбнулась Джессика.
— Па! Она дразнится! — Бет повернулась к отцу. — А ты сказал, что она не будет дразниться!
— Джесси…
— Я сказала только «умопомрачительно». Нет ничего плохого
— Джесси, прекрати! — закричала Бет.
— Девочки… — Но голосу Дона Дэя катастрофически не хватало строгости, поскольку отец был занят: сосредоточенно крутил руль, пытаясь выехать с забитой парковки.
— А ты не мог бы снова запереть ее дома, чтобы она прекратила?! — продолжала Бет.
— Бет! Не смешно!
— А вы обе не могли бы помолчать? — рявкнул отец.
Придав лицу суровое выражение, он сердито глянул на Джессику в зеркало заднего вида, подал машину назад, потом снова тронулся вперед и, прежде чем выехать на дорогу, наградил строгим взглядом Бет.
Джессика откинулась на спинку сиденья, но сдавать позиции не собиралась.
— Как бы там ни было, сейчас-то я не под замком!
— Нет, под замком! — возразила Бет.
— Ладно, пусть так. — Джессика выждала несколько мгновений, прежде чем предъявить козырную карту. — Пап, а мне ведь полагается один вечер свободы в неделю, верно? Могу я использовать его, например… сегодня?
Она улыбнулась. Родители сделали эту небольшую уступку через несколько дней после той злополучной ночи. Ей было твердо обещано, что один день в неделю она сможет выходить из дома. Правда, Джессике сразу это показалось немного подозрительным — довольно странно, что мама пошла на уступки сразу же после того, как объявила о домашнем аресте. И особенно подозрительным это выглядело теперь, когда Джесс знала, на что способны телепаты.
Но сейчас ей было все равно, она просто радовалась, что у нее есть эта поблажка.
— Это нечестно, — сказала Бет. — Пап, скажи ей, что это нечестно.
— Это нечестно, Джесси.
— Но ты ведь сам сказал: один день в неделю.
— И ты взяла четыре свободных дня. А поскольку ты лишена свободы на месяц, как раз и получается один день в неделю.
Вот это было и впрямь нечестно! Джессика чуть не задохнулась от того, как беззастенчиво отец выворачивал факты в свою пользу.
— Но ты обещал! Ты же сам говорил, что тридцать дней…
— Довольно, Джессика! — В голосе отца внезапно прорезались по-настоящему грозные нотки. — Или в этом году в сентябре будет шестьдесят дней.
Бет обернулась с переднего сиденья и бросила на сестру встревоженный взгляд, вся ее враждебность мгновенно улетучилась. С тех пор как они переехали в Биксби, Дон Дэй не мог найти работу, и это сказывалось на нем все больше: сначала он потерял интерес к жизни, потом перестал бриться каждый день и наконец сделался совсем вялым и безвольным. И он уже много дней не повышал голос — духу не хватало.
Не просто много дней, а ровно тридцать дней, сообразила вдруг Джессика. Отец ужасно раскричался, когда полицейские доставили ее домой, поймав на улице вместе с Джонатаном во
Пожалуй, пора сменить тему.
— А как тебе в оркестре, Бет? — спросила Джессика.
— Да ну его.
— Но раньше тебе нравилось.
Бет снова отвернулась, уставилась на идущую впереди машину и ничего не ответила.
Джессика нахмурилась, жалея о том, что подтрунивала над Бет с ее костюмчиком. Она сделала это просто по старой привычке, оставшейся с тех дней, когда Бет можно было поддразнивать, не опасаясь услышать в ответ возмущенный вопль.
Два года назад, когда они жили в Чикаго, Бет маршировала со школьным оркестром и даже стала лучшей в этом деле. Она виртуозно владела жезлом тамбурмажора и каждое лето привозила из лагеря домой добрую тонну наград. Но незадолго до своего одиннадцатилетия Бетти вдруг заявила, что все это чушь собачья, и бросила оркестр. Ее костюм и награды после переезда так и лежали нераспакованными. Теперь Джессика поняла, что скучает по маленьким серебряным фигуркам юных оркестранток на мраморных подставках — точно так же, как скучает по счастливой маленькой Бетти прежних дней.
Однако время шло, а друзей в новой школе у Бет так и не появилось. И вот она решила снова маршировать с оркестром. Может быть, в младшей школе считалось, что это круто. А может быть, ей просто было нечем заняться.
Джессике было очень странно видеть сестренку в нарядном костюме после двухлетнего перерыва. Казалось, будто после утреннего происшествия время окончательно обезумело и повернуло вспять.
— Послушай, хочешь, я помогу тебе репетировать сегодня? — предложила Джессика. — Надеюсь, во двор-то мне разрешат выйти…
— Разумеется, разрешат, — буркнул отец.
— Ой, Джесси, это было бы просто здорово! — Бет снова обернулась назад. — Знаешь, в одиночку отрабатывать вращения жезла и вправду очень трудно. Нужно, чтобы кто-то помогал…
— Вот и здорово. Будет и с меня какой-то прок.
— Ну, ты ведь такая взрослая…
— Я же сказала, что помогу.
Бет по-прежнему смотрела на сестру, извернувшись на сиденье, и золотые канты на ее воротнике сверкали на солнце.
— Ну, что еще? — не выдержала Джессика.
— Как ты думаешь, почему мне пришлось просить папу забрать меня сегодня?
Джессика вздохнула.
— Потому что ты выглядишь так умопомрачительно?
— Выгляжу-то я как раз полной дурой. Я ведь могла бы переодеться в школе. — Бет понизила голос. — Это все из-за тебя.
Джессика ошарашенно покосилась на отца, но тот невозмутимо смотрел на дорогу. Неужели Бет имеет в виду Джонатана? С тех пор как Джессика их познакомила, ей казалось, что сестренка на ее стороне и не станет выдавать ее родителям. Во всяком случае, Бет не рассказывала им о том, что видела Джонатана у них дома поздно вечером, или о том, что Джессика время от времени удирает из дома ночью.