Полуночное солнце (Сборник с иллюстрациями)
Шрифт:
Он глянул на пустой мешок,
— Думаю, что одного мне хотелось всегда. Стать дарителем всех времен. В какой-то мере я достиг этого сегодня.
Он медленно шел по заснеженному тротуару.
— Хотя, если бы у меня была возможность выбора… любая, — он помедлил и оглянулся на старика, — я бы тогда загадал вот что: я хочу, чтобы так было каждый год.
Он подмигнул и улыбнулся.
— Ну, это был бы настоящий подарок, не так ли?
Старик улыбнулся в ответ.
— Господь благословит вас, — проговорил Корвин, — и веселого Рождества!
— И тебе, Генри, и тебе, — отозвался старик.
Генри
Его сознание, логика, понимание возможного и невозможного в один короткий миг сказали ему, что это лишь видение, вдобавок к ночи иллюзий. Но это было.
Далеко в конце аллеи стояла упряжка, в которую были запряжены восемь маленьких оленят. И еще более удивительно, рядом стоял и курил трубку маленький эльф.
Корвин вдавил большие пальцы в глаза и сильно потер их, но когда он посмотрел снова, ничего не изменилось.
— Мы уже давно ждем, Сайта Клаус, — сказал эльф и выпустил дым.
Корвин покачал головой. Ему хотелось лечь в снег и заснуть. Все это казалось выдумкой, в этом не было никакого сомнения. Он глупо улыбнулся и, хихикнув, указал на трубку.
— Из-за этого вы не растете.
Затем он снова хихикнул и решил, что ложиться спать нет смысла, поскольку было очевидно, что он именно это и делал — спал.
В голосе маленького эльфа слышалось легкое нетерпение.
— Ты слышал меня? Я сказал, что мы долго ждали, Сайта Клаус.
Корвин переварил это, медленно поднял правую руку и показал на себя.
Эльф кивнул.
— Впереди у нас — год тяжелой работы, мы будем готовиться к следующему Рождеству, поэтому помни!
Генри Корвин медленно вошел в аллею и, как во сне, сел в маленькие сани.
Патрульный Патрик Дж. Флазрти и Уолтер Дандь
— Вы домой, ссржхкн Флаэртн? — спросил Даиди.
Флазрти улыбнулся ему в ответ, глядя тусклыми глазами.
— Иду домой, мистер Данди.
— Иду домой, сержант Флаэрти. Это самое лучшее Рождество в моей жизни.
Послышался какой-то звук.
Данди вздрогнул.
— Фла… Фла… Флаэрти? Я могу поклясться, что… — Он посмотрел на полицейского, который моргал и тер глаза.
— Вы это видели?
Патрик кивнул.
— Думаю, да.
— Что именно вы видели?
— Мистер Данди, я думаю, мне не стоит вам этого говорить. Вы подадите на меня рапорт за то, что я пью на посту.
— Валяйте, — настаивал Данди. — Так что вы видели?
— Мистер Данди… это был Корвин! Такой же, как всегда… в санях с оленями… он сидел рядом с эльфом и ехал прямо на небо!
Он закрыл глаза и испустил глубокий вздох.
— Я говорил о его размерах, не так ли, мистер Данди?
Данди кивнул.
— Да, о размерах.
Его голос казался тонким и напряженным. Он повернулся к долговязому копу. [14]
— Послушайте, что я вам скажу. Вам лучше идти ко мне домой. Мы сварим себе кофе, и мы нальем туда виски, и мы будем…
14
Коп —
Его голос дрогнул, когда он уставился на снежное небо, и когда он оглянулся на Флаэрти, на его лице была какая-то ослепительная улыбка.
— И мы возблагодарим Господа за Чудеса, сержант Флаэрти. Вот что мы сделаем. Мы возблагодарим Господа за чудеса.
Рука об руку двое мужчин шли в ночи, и, перекрывая затихающий звук маленьких колокольчиков, раздался глубокий перезвон церковных колоколов. В этот момент, они вступили в следующий день. Удивительный день. Самый восхитительный день из всех восхитительных дней — день Рождества.
ПОЛУНОЧНОЕ СОЛНЦЕ
«Секрет настоящего художника, — много лет назад говорил ей старый учитель, — заключается не в том, чтобы перенести краску на холст, а в том, чтобы передать эмоции, используя масло и кисть как разновидность нервных каналов».
Норма Смит взглянула из окна на гигантское солнце, потом — на холст, закрепленный на мольберте, который она установила возле окна. Она пыталась нарисовать солнце, и физически ей это удалось — огромный желто-белый круг, накрывший, казалось, полнеба. И уже можно было определить его неровные края. Оно было обрамлено огромными движущимися протуберанцами. Это движение можно было увидеть на ее полотне, но жара, — невыносимая, испепеляющая жара, накатывавшаяся волнами и жарившая город снаружи, не поддавалась кисти и не могла быть описана. Она ни на что не походила. И не имела прецедентов. Эта длительная, нарастающая и губительная жара подобно невидимому огню путешествовала по улицам.
Девушка положила кисть и медленно прошла через комнату к маленькому холодильнику. Она достала молочную бутылку, полную воды, и аккуратно отлила в стакан. Сделав глоток, девушка почувствовала холодную жидкость, влившуюся в нее. За последние несколько недель простое питье вызывало очень специфическую реакцию. Она действительно не могла припомнить, чтобы хоть раз она чувствовала воду. Раньше она испытывала сначала жажду, потом облегчение; но теперь даже глоток чего-нибудь холодного сам по себе был событием. Она поставила бутылку назад в холодильник и быстро взглянула на часы, стоящие в книжном шкафу. Они показывали 11.45. До девушки донеслись шаги. Ктото спускался по ступенькам, и она медленно подошла к двери, открыла ее и вышла в коридор.
Маленькая четырехлетняя девочка рассудительно смотрела на нее, потом глаза остановились на ее стакане с водой. Норма села на колени и приложила стакан к губам ребенка.
— Сьюзи! — вмешался мужской голос. — Не пей у леди воду.
Норма взглянула на высокого, мокрого от пота мужчину в расстегнутой спортивной рубашке.
— Все нормально, мистер Шустер, — сказала Норма, — У меня ее много.
— Ни у кого ее нет в большом количестве. — Мужчина дошел до нижней Ступеньки и подвинул девочку в сторону. — Такого понятия как «много» больше не существует. — Он взял девочку за руку и повел к двери напротив. — Миссис Бронсон, мы уже едем, — проговорил он, постучав в дверь.