Полуночное солнце (Сборник с иллюстрациями)
Шрифт:
Она повернула лицо и выглянула в окно. Это было равноценно тому, чтобы стоять перед открытой печью. Волны жары ударили ее, проникали в ее поры, проталкивались в ее тело.
— И шум движения, — более мягким голосом продолжала она, — автомобили, мусорные ящики, бутылки молока, голоса.
Она подняла руки и потянула за шнур от подъемных жалюзи.
Дощечки сомкнулись, и комната погрузилась в тень, но жара осталась. Норма закрыла глаза. Потом задумчиво сказала: — Не странно ли это… не странно ли, что многие вещи мы принимали как должное, — она помолчала, когда имели их?
Руки миссис Бронсон походили на двух нервных
— По радио выступал ученый, — сказала она, заставив себя говорить. — Я слышала его сегодня утром. Он сказал, что будет еще жарче. С каждым днем. Что сейчас мы очень близко от Солнца. И что поэтому… вот почему мы…
Ее голос Смолк. Она не могла заставить себя произнести это. Ей не хотелось говорить это вслух. А слово звучало «погибнем». Но, сказанное или нет, оно висело там, в горячем воздухе.
Ровно четыре с половиной недели назад Земля неожиданно и необъяснимо изменила свою эллиптическую орбиту и устремилась по той, которая постепенно, секунда за секундой, день за днем приближалась к Солнцу.
В полночь было так же жарко, как и днем, и почти так же светло.
Больше не было ночи и темноты. Все маленькие человеческие предметы роскоши — кондиционеры, холодильники и вентиляторы перестали быть таковыми. Это были жалкие и панические средства временцого выживания.
Нью-Йорк уподобился огромному больному высыхающему животному, чьи жизненные силы сгорали. Он очистил себя от обитателей. Они двигались на север в Канаду в безнадежной гонке с солнцем, которое уже начало обгонять их. Это был мир жары. Каждый день солнце становилось больше и больше, жара нарастала день за днем, пока термометры не закипали; дыхание, движение и разговоры были полны скуки. Это был мир бесконечного зенита.
На следующий день Норма тяжело поднималась по ступенькам с сумкой, полной продуктов. Консервная банка и пучок вялой моркови лежали на самом верху. Она остановилась на площадке между двумя этажами и перевела дух. Ее легкое ситцевое платье прилипло к ней, как мокрая перчатка.
— Норма? — раздался голос миссис Бронсон. — Это ты, дорогая?.
— Да, миссис Бронсон, — слабым задыхающимся голосом сказала девушка.
Она снова начала подниматься, а ее квартирная хозяйка вышла из своей комнаты и взглянула на сумку.
— Магазин был открыт?.
Норма улыбнулась.
— Широко. Думаю, за всю свою жизнь я в первый раз пожалела, что родилась женщиной. — Она поставила сумку на пол. — Вот все, на что у меня хватило сил. Там не было никого из персонала. Просто куча народа, хватающего все, что под руку подвернется.
Она снова улыбнулась и подняла сумку.
— По крайней мере, мы не умрем с голода, а на дне есть три банки фруктового сока.
Миссис Бронсон прошла за ней в ее комнату.
— Фруктовый сок! — Она захлопала в ладоши, как маленький ребенок, в ее голосе слышалось возбуждение. — О, Норма… может, откроем одну из них прямо сейчас?
Норма повернулась к ней, мягко улыбнулась и погладила ее по щеке.
— Конечно, откроем.
Она начала освобождать сумку, в то время как вторая женщина открывала и закрывала ящики кухонного стола.
— Где открывашка?
Норма показала на самый дальний ящик слева.
— Вон там, миссис Бронсон.
Руки женщины дрожали от волнения, когда она открыла ящик, перерыла его внутренности и наконец достала
— О, Боже мой! — прошептала она. — Я веду себя, как какое-то животное. О, Норма… извини…
Норма села на колени подле нее, подняла банку и открывашку.
— Вы ведете себя как испуганная женщина, — тихо сказала она. Посмотрели бы вы, миссис Бронсон, на меня в магазине. Я бегала по проходам. Я имею в виду, действительно бегала. Туда и сюда, разбрасывая продукты, хватая и выбрасывая продукты и снова хватая.
Она улыбнулась, покачала головой и встала на ноги.
— И при всем этом, — продолжила она, — я была самой тихой в этом магазине. Одна женщина стояла в самом центре него и плакала. В точности как маленький ребенок, умоляя, чтобы кто-нибудь помог ей.
Норма снова покачала головой, стараясь вычеркнуть эту сцену из памяти.
Маленький радиоприемник на столе неожиданно ожил. Через мгновение раздался голос диктора. Он был глубокий и звучный, но звучал как-то странно.
— Леди и джентльмены, — сказал голос, — говорит радиостанция WNYG. Мы останемся в эфире в течение часа, чтобы сообщить вам текущие новости и дать совет относительно движения. Сначала бюллетень из Министерства Гражданской Обороны. Для транспортных средств, движущихся на север и восток из Нью-Йорка, рекомендуется избегать автострады до дальнейших распоряжений. Движение на Бульваре у Федерального парка и на Бульваре Развлечений, а также на Федеральной Магистрали Нью-Йорка по направлению на север растянулось на пятьдесят миль из-за огромного скопления автомобилей, стоящих бампер к бамперу. Пожалуйста, держитесь в стороне от автострад до дальнейших распоряжений.
Последовала пауза, и голос заговорил другим тоном.
— А теперь сообщение о сегодняшней погоде из Метеоцентра.
Температура в одиннадцать часов по Восточному Стандартному времени составила сто семнадцать градусов. [15] Влажность девяносто семь процентов. Барометр без изменений. Прогноз погоды на завтра. — Снова диктор замолчал, его интонация изменилась: — Протез погоды на завтра.
В течение следующей долгой паузы Норма и миссис Бронсон смотрели на приемник. Голос диктора зазвучал снова.
15
Имеется в виду температурная шкала Фаренгейта. 117 градусов по Фаренгейту соответствуют 52 градусам по Цельсию.
— Жарко. Еще жарче, чем сегодня.
По радио кто-то заговорил шепотом.
— Мне плевать, — отчетливо сказал диктор. — Какого черта они считают, что могут кого-то обмануть своими чепуховыми прогнозами!.. Леди и джентльмены, — продолжил он со странным смехом в голосе, — завтра вы можете готовить яичницу прямо на тротуаре, разогревать суп в океане и дочерна загореть в проклятой тени!
На этот раз шепот был более быстрым и громким, и диктор, очевидно, среагировал на него.
— О какой панике вы говорите? — выпалил он. — Черт возьми, там некому паниковать!