Полуночное солнце

Кэмпбелл Рэмси Дж.

Он резко остановился, и она ударилась бедром о перила. На мгновение показалось, что она упадет в зияющую тьму лестничного проема.

– Я же слышал, – настойчиво проговорил он.

Она включила свет на лестнице и присела перед ним на корточки, внимательно всматриваясь в его осоловелое со сна, но решительное лицо.

– Что ты слышал?

– Собаку, – всхлипнул он, словно бы Эллен нарочно не пожелала услышать. – Там холодно. Собака не может попасть домой.

– Если это была собака, хозяин услышит ее. Мы ведь не хотим, чтобы ты простудился. – Она пошла вниз по лестнице, ведя его за собой,

но он с неохотой сделал лишь несколько шагов и застыл на месте.

– Вот она, – произнес он со скорбным торжеством.

Эллен уже сама услышала отдаленный вой где-то над домом. Вой был не просто траурный, он был настолько надломленный, что походил на крик какого-то неведомого существа, потерявшегося во тьме.

– Чья бы собака ни была, хозяин уже наверняка услышал ее, Джонни. Беги в постель.

Он не закрывал глаза, пока она не пообещала побыть с ним, чтобы он уснул. Она сидела на краю кровати, обхватив себя руками и мечтая, чтобы сон сморил Джонни раньше, чем собачий вой станет еще пронзительнее – он и так уже походил на тоненький сиплый вопль. Когда Джонни наконец отключился, хотя и старался держаться, она на цыпочках прошла в кабинет. Конечно, никакой собаки оттуда она не увидела. Вид из окна все еще стоял перед ее мысленным взором, пока она старалась заснуть: лес, блестевший, словно чудовищных размеров скелет под мерцающим звездами черным небом, и невидимое существо, завывавшее так, словно неприкаянная темнота вдруг обрела голос.

Утром рядом с домом уже никто не выл. Джонни вроде бы за ночь позабыл свои тревоги, но только до того момента, пока Эллен не подъехала к группке скорбного вида горожан, столпившихся у почтового отделения.

– Это же был не Голли, правда? – почти взмолился он.

– Если даже и он, о нем наверняка кто-нибудь позаботился.

Эллен припарковала машину у конторы Тоуви и пешком вернулась к рынку, где оставила детей в единственном в Старгрейве подобии книжного магазина: все можно обменять, в основном букинистическая литература плюс десяток новомодных бестселлеров, запаянных в полиэтилен, – а сама отправилась за новостями. Сплетни заполняли проходы между рядами с пучеглазыми рыбами, с ботинками, как будто навострившими уши, с рождественскими открытками и елочными украшениями, с дешевыми игрушками, в изобилии представленными в это время года. Рядом с прилавком, где продавалось домашнее пиво, Стэн Элгин точил лясы со старым мистером Вестминстером:

– Незачем ей было держать такого здоровенного кобеля, он никогда ее толком не слушался.

– Один раз он едва не затащил ее мне под колеса, как будто мало на улицах двуногих баранов, которые так и ищут короткий путь на Небеса.

– Что случилось? – спросила Эллен.

– Эдна Дейнти упала у вас в лесу и замерзла насмерть.

Эллен скорбно покачала головой.

– Где же ее обнаружили? – спросила она, ненавидя себя за надежду, что это случилось не слишком близко к дому.

– Наверху, почти у самых вересковых пустошей, – утешил ее Стэн Элгин. – Похоже, пес утащил ее с дорожки.

– Но до пустошей не меньше мили. Зачем же он убежал так далеко?

Мистер Вестминстер зашелся влажным кашлем и сплюнул за прилавок.

– Спасался небось от бабьей болтовни.

– Если хотите знать мое мнение, – сказал Стэн

Элгин, – он погнался за каким-то зверьком. Эти собаки прирожденные охотники. Глубоко в душе все мы те, кем родились.

– Я не стала бы спрашивать, но обязательно спросит мой сын: что же случилось с Голиафом?

– В него всадили шприц, а потом увезли куда-то в Ричмонд, – с удовольствием сообщил мистер Вестминстер.

– О нем позаботятся, – пообещал Стэн Элгин.

Эллен не поняла, говорит ли он это ради ребенка или пытается утешить ее. Когда она передала его слова Джонни, тот сразу приободрился, а Маргарет хватило такта не высказывать вслух свои сомнения, она лишь на миг нахмурила брови. Закупая продукты на следующую неделю, Эллен невольно думала, не винят ли в гибели Эдны Дейнти ее. Сама она слишком плохо знала Эдну, чтобы сильно скорбеть, для нее та была просто эксцентричной горожанкой, но от мысли, что она, стараясь привлечь жителей в лес, могла невольно возродить былую неприязнь местных к Стерлингам, Эллен едва не плакала.

– Что бы они там ни думали, – сказал вечером Бен, – пусть даже не суются. Они не имеют права срубить ни единого дерева.

– Да вряд ли они собираются рубить деревья.

– Лучше знать наверняка, – заявил он и, должно быть, понял, что со стороны кажется, будто он злится на нее. – Миссис Дейнти не требовалось наше приглашение, чтобы бродить по лесу, она ходила туда, куда хотела. По крайней мере, теперь там станет немного поспокойнее.

Похоже, никто не винил Эллен, кроме нее самой.

– Никто, с кем стоит считаться, – почти хором заверили ее Кейт Уэст и Хэтти Соулсби, когда она призналась им, что ее тревожит. Они никуда ее не отпустили, пока не убедились, что она им поверила, – пока ей не удалось скрыть свои опасения, все равно нависавшие над ней, словно тень леса, которая с каждым днем подползала все ближе к дому.

Бен, должно быть, чувствовал ее смятение. В среду вечером он неожиданно спросил:

– Может, ты хочешь, чтобы я остался?

Неужели она, не сознавая того, просто боится, что его не будет дома целых две ночи, ведь он никогда еще не оставлял ее с детьми одних?

– Даже не думай об этом, – сказала она. – Ты просто обязан сообщить миру, что Стерлинги прибудут на Рождество.

Поскольку выехать ему предстояло до рассвета, он отправился в постель раньше нее. Она обнаружила, что он спит на спине, вцепившись пальцами в стеганое одеяло. Он как будто погрузился в медитацию, лицо его было настолько спокойно, что казалось идеально симметричным. Эллен забралась в постель рядом с ним, уткнулась носом ему в шею и сказала себе, что она не боялась бы так, если бы он не уезжал сразу после гибели миссис Дейнти, но ведь это вовсе не повод для страха.

Она уснула, а проснувшись, обнаружила, что осталась в постели одна. Ощущение было такое, будто ее разбудил прощальный поцелуй, но ведь губы Бена не могли оставить у нее на лбу такую холодную отметину. Она подошла к окну и увидела, что машины уже нет. Наверное, это ее фары светят на той стороне вересковой пустоши, где горизонт блестит от еще не растаявшего снега, или это какая-то звезда висит так низко? Чем больше она щурилась, пытаясь понять, тем сильнее сомневалась, что видела там свет, что этот свет вообще был.