Полуночное солнце
Шрифт:
– Я тебя вижу, Гретель!
Маргарет разочарованно пискнула, а Джонни теперь мог вернуться обратно к столбу, не опасаясь, что придется водить.
Когда Маргарет начала считать, он убежал с дорожки. Она чуть ли не кричала, но ее голос тут же становился едва слышным, даже тише, чем до того звучал голос отца. Джонни свернул в сторону, потому что отец тоже направился в недра леса, и спрятался посреди хоровода из пяти тесно растущих деревьев. Он видел, как отец скрылся из виду среди деревьев слева от него, и услышал, что Маргарет пока еще считает, значит, он явно ошибается, когда ему кажется, что он в этом уединенном
– Туки-туки, Джонни! – выкрикнула она почти сразу, постучав по столбу, впрочем, без особенной радости. Когда он зашаркал ногами по дорожке, взрывая слежавшуюся хвою, она сказала: – Я больше не хочу играть.
Теперь, когда она призналась в этом, ему не придется признаваться самому. Когда он пожал плечами, хотя и не так непринужденно, как собирался, она прокричала:
– Папа, мы больше не играем!
Наверное, папа решил, что она хитрит, выманивая его, потому что не издал в ответ ни звука. Интересно, он подкрадывается к ним или же неподвижно замер в лесу?
– Мы больше не играем! – прокричали они более-менее хором, но тишина словно обрубила их голоса, как только они достигли ближайших деревьев
– Он хочет нас попугать, – жалобно произнесла Маргарет.
Джонни не понял, это он задрожал или это лес. На мгновение показалось, что деревья каким-то образом сплотились, а потом что-то начало медленно приближаться к ним с Маргарет из-за стволов. Он ничего не различал дальше ближайшего ряда сосен, окутанный паром от собственного дыхания. Когда справа между самыми дальними деревьями, напоминавшими больше сплошную чешуйчатую стену, возникла какая-то фигура, он усомнился, хочет ли знать, кто там.
Джонни шумно втянул в себя воздух, как будто ледышку в рот положил, и увидел, что это отец. Наверное, из-за мороза тот выглядел каким-то иным – из-за морозной дымки в воздухе, – но когда он решительно направился к детям, его лицо показалось таким пустым и бледным, что Джонни испугался за него. Затем отец заметил, что Маргарет вся дрожит, и на его лице отразилось беспокойство.
– Ты что, продрогла? – спросил он. – Тогда пойдемте быстрее.
– Разве мы не возвращаемся домой? – спросила Маргарет.
– Нет, ну мы ведь никуда толком не ушли. До темноты еще несколько часов.
Он развернулся на дорожке и зашагал так быстро, что детям пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него. Джонни решал, он хочет таким способом согреть Маргарет или же торопится куда-то? Лицо отца было совершенно лишено всякого выражения, но при этом сосредоточенно, и Джонни подумал, интересно, можно ли быть лунатиком, когда не спишь.
Они почти подошли к той точке, где маршрут начинал выводить из леса. Папа сошел с дорожки, не сбавляя шага, и направился дальше в лес, в лабиринт сосен, которые напоминали Джонни великанов или насекомых: многочисленные ноги с ледяными клешнями,
тощие чешуйчатые тела, белые
– Папа, ты нас там потеряешь.
– Не нужно бояться. – Он крутанулся на месте и поманил их рукой, а его ноги при этом как-то странно приплясывали, как будто он был не в силах удержаться. – Это последнее место на земле, где я мог бы вас потерять. Совсем наоборот.
– Мама бы не позволила нам гулять там, где нет никаких дорожек.
– Там есть дорожки, поверь мне. Сама увидишь. – Однако упоминание мамы задело его. Сначала он рассердился, но затем окинул взглядом выстроившийся рядами безмолвный лес, и его лицо просветлело. – Она должна быть здесь, – пробормотал он вполголоса. – Мы должны быть все вместе.
Он вышел обратно на дорожку так резко, как будто оттолкнулся от чего-то. Вид у него был озадаченный, на лице снова проступало то самое пустое выражение.
– Пойдем обратно за вашей мамой.
– Она сейчас занята, – напомнила ему Маргарет.
Его глаза опасно заблестели, но затем он улыбнулся, так смутно, как будто сам не понимал причины.
– Отлично, – произнес он. – Если мы подождем, сможем увидеть больше.
Пока он вел их по маршруту в сторону вересковых пустошей, он то и дело оборачивался, поглядывая на сосны, хотя, судя по его виду, уже не помнил, что именно
высматривает. Джонни не хотелось разговаривать, пока они не прошли почти весь маршрут.
– А чего мы увидим больше, если подождем? – спросил он в итоге. – Больше снега?
Его отец заулыбался так, словно Джонни разрешил сложную задачу.
– Снег, какого вы никогда не видели раньше, – пообещал он. – Зима до самого конца.
Глава тридцать четвертая
Снега не было почти неделю, да и потом он пошел только по телевизору. Джонни увидел в детских новостях и позвал всех, чтобы они пришли и сами посмотрели. Снежные бури бушевали на севере Шотландии. Еле-еле ползущие вереницы автомобилей успевали побелеть еще сильнее за те секунды, пока их показывали на экране, а желтый свет их фар – потускнеть. Люди, замотанные в шарфы, нагибали головы навстречу белоснежному ветру, чтобы устоять на ногах. Стадо овец в буране было бы совершенно неразличимо, если бы не глаза. Когда телеэкран заполнило изображение соснового леса – Маргарет на какой-то фантастический момент показалось, это Лес Стерлингов, – все краски поглотил белый цвет.
– Приближается! – завопил Джонни.
– Мама, у нас ведь не будет так ужасно, как там?
– А что тут ужасного? – тут же заныл Джонни, словно ее высказывание могло сдержать стихию, – все-таки он совсем еще ребенок. – Отлично все. Я-то думал, ты любишь снег.
– Но не столько же.
– Давайте подождем и послушаем, что скажет прогноз, – предложила мама.
Но до прогноза оставался еще целый час. Маргарет пошла к себе в комнату. На верхнем этаже было темно, должно быть, отец выключил свет в кабинете, чтобы лучше вообразить себе новую сказку. Она оставила дверь своей комнаты приоткрытой, чтобы остальной дом составил ей компанию, и сняла с книжного стеллажа в углу, рядом с битком набитым гардеробом, том братьев Гримм.