Полуночный Дождь
Шрифт:
— Алло.
— Привет, можешь привезти мне машину? А Барри тебя заберет. У нас нет молока.
— Может, я привезу молоко, когда поеду домой с работы?
— Да, хорошо. Нам нужна еще одна машина.
— На твое имя?
— В смысле?
— Ничего. Забудь. Мне нужно идти, Макайла. Я привезу молоко.
— Ладно, — что, черт побери, это значило? На мое имя? — Нам не повезло, у нас нет машины, — объяснила я Пи.
— Ну, значит, идем гулять.
— Хочешь погулять? Хорошо. Неплохая идея. Может быть, ты сможешь поиграть с соседским мальчиком.
— Может, не смогу.
Я засмеялась
— Хочешь, я расскажу тебе историю? — спросила Пи, подбирая с земли палку.
Не особо...
— Конечно.
— Ладно, это история о девочке, которая жила в цирке, — я слушала ее вполуха, когда мой взгляд остановился на открытом гараже на углу.
— Подожди, Пи. Расскажешь чуть позже. Идем.
— Куда идем? Мы не знаем этих людей.
— Оставайся здесь. Никуда не уходи.
— Почему?
— Просто делай, как я говорю. Подожди тут, — велела я, указав пальцем на ее растерянное лицо. Я оставила ее стоять посреди тротуара, пока сама постучала в дверь.
— Привет, чем могу помочь?
— Это прозвучит очень безумно, но я хотела спросить, можно ли позаимствовать у вас ненадолго инвалидное кресло?
— Что, простите?
— Я же говорила, — прыснула я со смеху, — это прозвучит безумно. Видите ту малышку вон там? — спросила я, оглядываясь на Пи, которая смотрела на меня так, будто у меня вырос драконий хвост, — она вынесла мне весь мозг, желая покататься на инвалидном кресле. Не знаю, зачем ей это нужно. Не понимаю, откуда у нее берется половина таких идей.
— У меня ест внучка примерно ее возраста, — улыбнулась дама в ответ, вытирая руки полотенцем, — Лейси все время играет с этим креслом, когда приезжает в гости. Пару лет назад я сломала ногу и вынуждена была пользоваться им. Берите, не стесняйтесь. Просто поставьте потом на место, когда наиграетесь.
— Спасибо вам огромное. Она будет ужасно счастлива.
— Да не за что. Я рада, что смогла порадовать ее.
Я снова поблагодарила ее и пошла за своей растерянной Пи.
— Ладно, идем.
— Что это было?
— Ты в порядке? Кажется, ты слегка прихрамываешь. Ты поранилась?
— Нет. Не думаю. Я не падала.
— О, очень жаль. У тебя должно что-нибудь болеть, чтобы ездить на инвалидном кресле.
Пи упала на землю и схватилась за коленку. Я расхохоталась и взяла ее на руки.
— Микки, мы в тюрьму попадем, — с беспокойством произнесла Пи, когда я посадила ее в кресло.
— Не попадем. Я спросила разрешения. Эта леди одолжила тебе кресло.
— Правда? — спросила Пи, хватаясь за колеса.
— Ага, но мы должны будем вернуть его на место, когда накатаемся.
— Не трогай. Я сама могу это делать.
— Хорошо, езжай направо. Нет, направо. А это налево, — произнесла я, когда она повернула туда, откуда мы пришли. Мы с Пи продержали кресло два часа. Я поместила фото Пи на стене Блейка и заволновалась. Он ничего не написал под ним. А потом я успокоилась, он же работал. У Блейка не было времени просматривать мои глупые снимки в Фейсбуке. Как бы там ни было, я перестала об этом думать и провела день с Пи. Закончив прикидываться раненными, мы отправились купаться
— Хочешь пойти прилечь в палатке? На улице ужасно жарко.
— Нет, я не устала, — заверила меня Пи, прижавшись к моей груди. Я покачала головой и устроилась поудобнее. Если бы только она знала, какой тяжелой была, когда засыпала, она не заставила бы меня нести ее на руках. Пи бормотала что-то о том, чтобы запустить в бассейн золотых рыбок, и я не стала говорить ей, что они умрут. Она стала бы настаивать, чтобы мы попробовали. Я включила телефон и вздохнула, от Блейка по-прежнему ничего не было. Казалось, всё было хорошо, но не совсем. И почему я не могла просто позвонить ему? Или отправить сексуальное или смешное сообщение? Почему всё должно быть именно так?
Я просматривала фотографии своей счастливой жизни, пока Пи спала у меня на коленях. Я чуть не выронила телефон из рук, когда на экране высветился список моих контактов. Я даже не думала об этом. Нажала кнопку вызова и поднесла телефон к уху.
— Привет, Микки. Я как раз думал о тебе.
— Можешь приехать?
— Сейчас? Все в порядке?
— У меня есть вопросы. Ты знал, что моя мама любила тебя?
Я замолчала, ожидая, что он повесит трубку.
— Я в пятнадцати минутах от вас. Скоро буду.
Я занесла Пи в дом, положила ее в палатку поверх спального мешка и сходила наверх за фотоальбомом. Я хотела, чтобы он увидел то, что видела я. Я желала, чтобы Барри узнал, через что он заставил пройти мою маму. Вытаскивая коробку из шкафа, один из клапанов зацепился за ковер, и коробка развалилась.
Отлично. Я начала собирать с пола фотографии, и тут заметила мамин ноутбук. Мое сердце бешено заколотилось, словно я сделала что-то запрещенное, мне казалось, что она начнет ругаться, что я взяла ее ноутбук. Я расстегнула молнию на пластиковом пакете, в котором он находился, и вытащила шнур. Ноутбук сразу же включился, и я улыбнулась, ожидая, пока откроются окна. Очень медленно, но, в конце концов, он загрузился, и на экране появилась наша с ней фотография, на которой мы играли в видео игру, когда она в очередной раз лежала в больнице. Это была игра «Crash Bandicoot». В ней я была профессионалом. Если я не делала домашнюю работу или не рисовала на руке, я играла в эту дурацкую игру.
Я посмеялась над несколькими документами в папке под названием «Школьные работы Микки». Просмотрела доклад об акулах и презентацию, которую должна была сделать для рекламы хозяйственного мыла. На глаза навернулись слезы счастья, пока я смотрела, как мама сняла с головы бандану и опустила ее в мыльную воду, а когда потянулась к тазу и вытащила ее обратно, это оказался длинный парик.
Боже, как я по ней скучала.
Ее смех вперемешку с моим хихиканьем был музыкой для моих ушей. В тот день она ужасно себя чувствовала, но все равно встала с дивана и позволила мне снять на камеру, как она воспользовалась волшебным мылом. Парик был ее идеей. Как только мы всё сняли, она снова рухнула на диван. Я смахнула слезы и открыла папку под названием «Сохраненные письма». Я склонилась над экраном, когда увидела письмо Саре: