Полуночный ковбой (др. перевод)
Шрифт:
Джо заставил себя подняться и зашагал прочь. Но очень скоро ему пришлось познакомиться с другой разновидностью богатых дам.
ГЛАВА 4
Вторая богатая дама выгуливала белого французского пуделя по Лексингтон Авеню. Джо столкнулся с ней у цветочной лавки — она глазела на какие-то желтые цветы, похожие на помпоны.
Пудель был малюсенький, словно игрушечный, но сама дама — весьма внушительных размеров. Она смахивала на кинозвезду — из тех, кто покидает кино в угоду обжорству. Волосы черные, ресницы торчат вперед сантиметра на
По окрасу она напоминала наручную куклу, которой, однако, управляла не рука, а уж как минимум целый человек. И маленькие зеленые глазки женщины беспокойно бегали на широком лице — дескать, что за мелюзга там внутри у меня прячется? Пока она обнюхивала помпоны, Джо притворился, что его внимание привлекли розы. Потом до него дошло, что дама давно его заметила.
— Поторапливайся, малыш, — сердито заорала дама на пуделя, который, натянув поводок, крутился под прилавком. — Быстренько кончай свои дела. Мамочке пора за покупками. Давай-давай!
Джо приподнял шляпу.
— Прошу прощения, мадам. Я у вас тут впервые. Приехал из Хьюстона, что в Техасе. Вот хочу поглядеть на Статую Свободы.
— Чего-чего? Что вы хотите посмотреть? — Дама подняла брови, ее рот недоверчиво приоткрылся.
— Статую Свободы. — Джо выдал улыбку, способную затмить солнце. Он умел слегка подергивать ртом, так что улыбка появлялась внезапно, словно случайно, и ценность ее от этого намного возрастала.
Но на даму эти штучки не подействовали.
— Она присела только что под кустик в Центральном парке справить нужду. — Теперь она говорила громко и грубо. — Если поторопишься, застанешь потрясное зрелище. А теперь испарись.
Богатая дама пошла прочь, но обернулась и подмигнула Джо, а вдобавок улыбнулась явно ободряюще. Сбитый с толку, Джо провожал ее взглядом. Дама в обтягивающем черном платье и розовых туфлях на высоких каблуках шла по Лексингтон Авеню, зазывно помахивая бедрами. Собачонка едва успевала следом.
На переходе она вновь оглянулась, чуть задержалась, улыбнулась и подхватила пуделя на руки. Бедный песик бился в ее объятиях, а она, сюсюкая, успокаивала его, как ребенка.
Джо поспешил за угол и нагнал ее у подъезда жилого дома. Дама, уверенная, что Джо следует за ней, направилась внутрь.
Джо проскочил через двойные двери из чистого золота. Ну, наверное, все-таки не золотые, но уж точно позолоченные, в общем, любой входящий понимал, что живут здесь далеко не бедные люди.
Он зашел в обитый коврами лифт. Богатая дама смотрела в другую сторону, словно Джо и не было рядом. Но стоило дверям сомкнуться с мягким шипящим звуком, похожим на шорох банкнот, как женщина немедленно впилась в Джо губами и стала об него тереться. Потом скорчила рожицу, как малышка (это при ее-то габаритах) и пропела: «Приве-ет». Джо задрожал. Пудель тявкнул, снова прошелестела дверь. Они очутились в квартире, сплошь устланной пушистыми белоснежными коврами.
Дама подхватила Джо под руку и подтолкнула к белому с золотом рабочему столу:
— Позвонить надо, вот дерьма-то!
Одной рукой она набирала номер, другой расстегнула Джо пуговицу на брюках и начала дергать «молнию». Дальнейшие события, происходившие весьма быстро, затмили самые сладостные
— Это Кэсс Трехьюн, — проворковала дама, расстегнув, наконец, «молнию» и запустив руку внутрь. — Есть для меня что-нибудь? А кто у телефона? Имельда? Привет, моя прелесть. Ну что там для меня? Нидлман, так. Ясно. Давно получили? Я говорю, когда? Ладно-ладно. Перезвонить ему? Поняла. Да поняла я, Имельда, поняла, черт тебя дери! Спасибо, привет.
Не опуская трубки, дама нажала на рычаг и скосила глаза на сокровище, которое нащупала левой рукой.
— Ух ты! — с уважением воскликнула она и, пока набирала следующий номер, не выпускала добычу из рук.
— Будьте добры мистера Нидлмана!
Наступила пауза — тут она отпустила Джо, задрала юбку, повернулась и стала к нему спиной, заставив обнять себя за талию.
— Здравствуйте, мистер Палмбаум, а вы-то что там делаете? Благодарю, я себя прекрасно чувствую. Просто превосходно! Позовите Мори, пожалуйста. — Снова пауза. Женщина прижалась губами к уху Джо: — Не так сильно, Бога ради. Я не выдержу, я умру… Мори, это ты? — Голос дамы стал мягким и нежным: так ребенка заманивают в западню, обещая конфетку.
— Мори, приветик. Мне передали, что ты звонил. А я прогуливала Малыша. Нет, сладенький, я сидела дома все время и только раз вышла с Малышом. Ну надо же собаченьке сходить по своим делишкам. Ну около трех я тоже его выводила. И по службе была занята, так что ни с кем не была, ей-Богу! Ну а ты ведь ничего не просил передать. Верно? Хорошо! Да, именно это я и сказала! Ах, ты сводишь меня с ума! Да, я с ума сойду… Если ты повесишь трубку, я тут все вверх дном переверну… Мори, знаешь, ты мне надоел! Да знаю я, чего тебе от меня надо — все того же! А вот попробуй сам себя обслужить… — Она хихикнула: — Да не это я имела в виду, старый дурачок. А теперь прикинь, когда сможешь приехать ко мне?
Дама повернулась к Джо и втолкнула язык ему в рот. Это была отнюдь не страсть, ею двигало скорее профессиональное любопытство, как у дантиста, которого интересует лишь форма боковых резцов у пациента.
Неожиданно прекратив это занятие, она снова заговорила:
— Ладно, твое дело, но ты меня огорчил.
Дама подмигнула Джо, давая понять, что эти слова относятся вовсе не к нему.
— Мори, я, пожалуй, посплю часок, потом пообедаю, посмотрю телевизор и буду одеваться долго-долго, ну так, чтобы время убить. Согласен? Ну и хорошо, мой миленький, а вечером встретимся у Джилли.
Она издала в трубку непристойный звук и засюсюкала:
— Не-е, ты у меня один-единственный. Я тебя тоже ужасно люблю.
Она положила трубку и обрушила на Джо и страсть, и тело — неизвестно, чего было больше.
Дальнейшие события, свидетелем которых стал пудель, разворачивались последовательно в трех комнатах. Начавшись у письменного стола, действие переместилось на столик для коктейлей, захватив еще два стула и пуфик. Потом они перекочевали к сушильной доске на кухню. Тут пудель заскучал и удалился. Когда богатая дама и Джо наконец добрались до спальни, выяснилось, что собака заняла кровать. Не теряя зря времени, они расположились на полу. Там их сморил сон, и они проспали на белоснежном пушистом ковре до вечера.