Полуночный лихач
Шрифт:
– Вам, вероятно, меня жалко стало? – спросила Нина, начиная злиться. Ну что у нее за характер такой дурацкий, ну почему она слушает весь этот бред, а не шваркнет трубку, предварительно обматерив как следует этого садиста?!
– Ну, как сказать, – туманно пробормотал киллер. – Просто я сначала взялся за это дело, а потом подумал, что меня явно норовят надуть. Короче, я недоволен деньгами, на которых мы сошлись с заказавшим вас человеком. Попытался повысить цену, а он уперся рогом – и ни в какую. Говорит, надо было договариваться сразу. Главное, понимаете, я взял аванс и
Нина растерянно огляделась. В открытую дверь ей был виден телевизор, перед которым сидела Лапка. На экране мультипликационная фрёкен Бок вприскочку шла по комнате, бормоча:
– А я сошла с ума… а я сошла с ума…
«Да нет, это я сошла с ума!» – мысленно успокоила ее Нина и устало спросила:
– Ну ладно, начинающий киллер по кличке Шатун, от меня-то вы чего хотите? Чтобы я вам приплатила за собственную смерть?
– В принципе такое могло бы случиться, если б вы и в самом деле хотели покончить с собой, но никак не решались, – обстоятельно ответил киллер. – Ну, нет так нет. Однако я думал, вдруг вы захотите перевести стрелки… в смысле, заказать того, кто заказал вас.
– А кто меня заказал? – тупо спросила Нина.
– Ну наконец-то! – укоризненно воскликнул киллер. – Я уж думал, вы никогда об этом не спросите! Ваш муж, кто же еще?
В коридоре послышалось шлепанье босых ног. Шатун положил трубку и откинулся на подушки.
– Позвонил? – спросила Кошка, присаживаясь к туалетному столику и рассеянно вглядываясь в зеркало. Вот странно, у нее после интенсивной сексуальной акробатики всегда бывал такой интеллигентно-рассеянный вид!
– Позвонил.
– И как?
– Ну как, интересно? Сплошной вопросительный знак. Вряд ли она мне поверила, – сказал Шатун, глядя, как Кошка медленно, осторожно продирается щеткой сквозь спутанные пряди. – А ты бы на ее месте поверила?
– Нет.
– По-моему, зря все это.
– Ничего не зря!
Он дернул уголком рта.
– И все-таки мне это не нравится. Скорей бы все закончилось.
– Ну, ми-илый, чего захотел! Все еще только начинается!
– Да понимаю я, – Шатун досадливо вздохнул. – Но ведь хотеть не вредно, правда? Вот я и хочу, чтобы все уже было позади и мы с тобой могли забыть об этом. Получить деньги и махнуть куда-нибудь на необитаемый остров. Как подумаю об этом – душа поет.
Кошкины глаза недоверчиво глядели из зеркала.
– Поют по пьянке, – сообщила она. – Или от счастья. Твоя душа пьяна или счастлива?
– Пьяна от счастья, – хмыкнул Шатун.
Она отбросила щетку и легким прыжком оказалась на кровати. Прижалась к нему, вытянулась во весь рост.
– Нет, правда?
– Конечно. Тебе и самой это прекрасно известно.
– Да, – кивнула Кошка, утыкаясь ему в плечо, – конечно, только…
– Только что?
– Знаешь, какое чувство всегда сопутствует любви?
– Знаю, – шепнул он, кладя ладонь на ее грудь и медленно ведя вниз.
– Нет, не это. – Кошка отстранилась, оперлась на локоть, серьезно взглянула ему в глаза. – Это и есть любовь. А сопутствует ей – страх.
– Ты меня боишься? – воскликнул Шатун, чувствуя себя почему-то польщенным.
При одной только мысли о ее страхе его снова охватило возбуждение. А что, может быть, что-то и в самом деле есть во всех этих садомазохистских приколах? Заломить ей руки – до боли, шлепнуть – сначала слегка, потом сильнее, потом ударить по лицу, увидеть отпечаток своей ладони на ее щеке, а потом, может быть, узкий, набухающий кровью след кнута на теле… Увидеть страх в ее глазах!
Нервно сглотнув, Шатун резко опрокинул ее на спину, навалился, грубо расталкивая ноги коленями.
Она издала горлом странный, нетерпеливый звук – и между ними надолго воцарилось задыхающееся, стонущее молчание, пока два вспотевших тела не откатились друг от друга. И лишь тогда Кошка наконец договорила – хрипловатым, измученным голосом:
– Это страх потери. Страх тебя снова потерять, понимаешь?
Какое счастье, что на свете существуют видеомагнитофоны! Лапка была всецело поглощена мультяшками, и весь окружающий мир перестал для нее существовать.
Нина осторожно прикрыла дверь в детскую, потом в гостиную и только потом набрала номер Инны.
– Ты представляешь? – спросила она с нервическим смешком, услышав голос подруги. – Мне только что позвонил какой-то придурок, назвался киллером и сообщил, что Антон меня ему заказал!
– А я тебе говорила, не связывайся с этим потаскуном! – автоматически выдала Инна фразу, которая всегда болталась у нее на кончике языка, и только потом ошеломленно протянула: – Что-о?!
– Что слышала, – вздохнула Нина. – Нет, я, конечно, понимаю, это глупость и дурацкий розыгрыш, но до того стало на душе погано…
Она не договорила, однако Инна и без того знала, что имелось в виду: Ниночке срочно потребовался психотерапевт, а лучшего утешителя, чем задушевная подруга Инночка, в природе просто не существовало. И это при том, что Инна никогда не гладила ее по головке и не разражалась слезами сочувствия. Она была прямолинейна, даже резка, порою грубовата, не затрудняла себя подбором слов, однако каким-то непостижимым образом умудрялась сказать именно то, что в данный конкретный момент было особенно необходимо Нине и что наилучшим образом приводило в порядок все ее перепутанные мысли.
Но сейчас, похоже, Инна сама растерялась. Уникальный случай!
– Какой-то телефонный хулиган, – сказала она неуверенно. – А он не говорил каких-нибудь сексуальных гадостей, а то сейчас это модно? К одной нашей сотруднице беспрестанно звонит какой-то идиот и всяко домогается ее по телефону.
– Он меня не домогался, – успокоила Нина. – Совсем даже нет. Правда, свидание назначил.
– То есть? – насторожилась Инна.
– Ну, говорит, если я не верю, то он может мне показать некоторые документы, подтверждающие… – У нее внезапно пропал голос.