Полуночный Прилив
Шрифт:
— И чем ты мне помог?
— Я заставил ее интерес углубиться, хозяин.
— Методом от противного?
— Точно.
— А хорошо ли это? Я имел в виду: она меня малость пугает.
— Вы и половины ее ужасности не познали. Тем не менее, она исключительно умна.
— Ох, вот это мне совсем не нравится. Знаешь, я действительно чую рыбный вкус. Слабый намек. Этот угорь был совсем сухим?
Слуга поднес к губам половник и вытащил из него некий кусок — черный, сморщенный и настолько непривлекательный, насколько можно вообразить.
Теол
— Да, хозяин?
— Это подошва.
— Разве? Ох. Я — то гадал, почему с одной стороны он тоньше, чем с другой.
Теол сделал еще глоток. — Знаешь, все еще отдает рыбой. Могу заключить, что носитель сандалии работал на рыбном рынке и наступил на угря, а потом потерял подошву.
— Я с трудом заставляю себя подумать о том, на что еще он — или она? — мог наступить.
— Да, нёбо ощущает вкусовую гамму, намекающую на сложную и длинную историю приготовленного. Ладно. Как прошли день и вечер?
— Без особых происшествий. Ракет сообщила, что Герун убил за год почти три тысячи горожан.
— Три тысячи? Явный излишек.
— Я тоже так подумал. Еще супа, хозяин?
— Да, спасибо. Так в чем его проблемы?
— Геруна? Побьюсь об заклад, просто кровожадность.
— Так просто? Ужас. Думаю, нам надо что-то делать.
— А как прошли ваши день и вечер?
— В делах. Я утомился.
— Вы были на крыше?
— По большей части. Хотя припоминаю, один раз сошел вниз. Зачем — не помню. Кажется, я и тогда не понял, зачем — и пошел спать.
Багг склонил голову набок: — Кто-то приближается к двери. — На улице послышался стук сапок, слабый лязг стали.
— Кажется, мой брат, — отозвался Теол. Повернув голову к входной завесе, он возвысил голос: — Брюс, входи.
Занавеска откинулась, вошел Брюс. — Что за интересный запах, — сказал он первым делом.
— Рыбный суп. Не хочешь?
— Нет, спасибо. Я уже поел, как раз после второго звона. Надеюсь, ты слышал молву.
— О войне?
— Да.
— Очень мало, — сказал Теол.
Брюс колебался. Он со вздохом покосился на Багга. — Среди Тисте Эдур явился новый император. Халл присягнул ему на верность.
— Да, это поистине нехорошо.
— Так что ты под угрозой.
— Ареста?
— Скорее убийства. Все во имя патриотизма.
Теол отодвинул миску. — Мне кажется, Брюс, что ты в большей опасности, чем я.
— Меня хорошо охраняют, а тебя — нет.
— Чепуха! У меня есть Багг!
Слуга поглядел на Брюса с тупой улыбкой.
— Теол! Не время для шуток…
— Багг обиделся!
— Я?
— Разве нет? Я бы обиделся, если бы был на твоем месте…
— Кажется, вы и сидите на моем месте.
— Приношу извинения за неуклюжий речевой оборот.
— Великодушно прощаю, хозяин.
— Ты наполнил меня облегчением…
— Прекратите! — Брюс вскочил, взмахнув руками. Измерил шагами тесное пространство комнаты. — Угроза весьма реальна. Агенты королевы не ведают колебаний. Вы оба
— Как мое убийство изменит факт предательства Халлом родной страны?
— Никак, конечно же. Но твоя история, Теол, заставляет многих тебя ненавидеть. Инвестиции королевы пострадали по твоей вине, а она не забывает и не прощает.
— И что ты предлагаешь?
— Во — первых, прекрати спать на крыше. Позволь мне нанять нескольких охранников…
— Нескольких? О скольких ты думаешь?
— По меньшей мере четверых.
— Одного.
— Одного?
— Одного, не больше. Знаешь, Брюс, я не люблю толпу.
— Толпу? Ты всегда ее любил.
— Теперь — нет.
Брюс посмотрел сердито, потом вздохнул: — Ладно. Одного.
— И ты будешь счастлив? Отлично…
— И больше не спать на крыше.
— Боюсь брат, это невозможно.
— Почему?
Теол взмахнул рукой: — Погляди на комнату! Это полный беспорядок! К тому же Багг храпит. И мы говорим не о тихом храпе. Вообрази, что ты прикован к полу пещеры, и в нее врывается прилив, с ревом, ревом, РЕВОМ…
— У меня на примете трое телохранителей, родных братьев. Один из них всегда будет на посту, даже когда ты спишь крыше.
— Если он не храпит…
— Они не будут спать! Они будут стоять на страже!
— Хорошо, хорошо. Успокойся. Я же согласился. Так как насчет супа? Хоть перекусишь до завтрашнего завтрака.
Брюс глянул на горшок. — В нем ведь вино?
— Точно. И самое лучшее.
— Ладно. Налей полмиски.
Теол и Багг обменялись радостными улыбками.
Глава 15
Между нами черное стекло
Непохожести нечеткий лик
И все дальше разбегаются
Эти братские миры
Напрямик не в силах ты пройти
И рукою не пронижешь тень
На себя ты смотришь в зеркало
Только видишь чужака
Черное стекло встает до неба
Ничего важнее вовсе нет
Промежуток между нами
Странствием не сократить
Ни увидеть четко, ни понять
Мы не можем этот промежуток
И к завесе смутной тьмы
Поворачиваем спины
Что же это значит? Просто
Больше мы не смотрим на себя.
Предисловие к «Избавлению нереков»,
Свет и жар сочились из скалы, безжалостно кружили над узкой дорогой. Призраки устремились к трещинам и расселинам и теперь сидели в них, как ожидающие сумерек летучие мыши. Серен Педак ждала Бурака. Опустила на землю тюк, одернула пропитавшийся потом ватник под доспехами — он пополз по спине, будто слезающая кожа. Она сложила часть доспехов в тюк, что, естественно, не облегчало карабканье к верхней точке перевала.
Сзади не доносилось ни звука; она уже решила вернуться на дюжину шагов и поглядеть, что творится за гребнем. Но тут послышались тихие проклятия и неровные шаги.