Полуночный Прилив
Шрифт:
— Мы убили ребенка.
— Врага, — произнес вставший рядом Канарт. — Смотрите же на летерийцев, Вожак. Они кидают в бой детей. — Он поднял голову, поглядел на верхний участок дороги: — Хороший бросок, Бадар. Ты омылся кровью.
Бадар спрыгнул и подобрал копье.
На повороте показался третий взвод. Один из воинов сказал: — Я его даже не заметил.
— Наше первое убийство, Вожак, — произнес Алрада Ан.
Трелл чувствовал себя больным. — Оттащите тело с дороги, сержант Канарт. Присыпьте кровь пылью. Пора двигаться.
Мост был совсем не мостом.
Отряд собрался на северной стороне, изучая лес южной кромки. Двое Эдур уже перешли мост. Один вернулся с докладом. Никаких признаков наличия дозорных, никаких признаков лагеря. Получалось, что убитый ими фараэд был единственным разведчиком, то ли посланным очень далеко от основных сил, то ли решившим предпринять вылазку на свой страх и риск. Смелость и любопытство стоили ему жизни.
Тралл подошел к самому краю колеса, туда, где его поверхность отходила под углом от массы обрыва. Как и в прошлый раз, заметил тонкую молочно — белую пленку между грубым камнем обрыва и совершенной формой диска. Как и тогда, он пальцами стер эту затвердевшую пену, открывая разграничительную линию, ровную и такую тонкую, что в нее нельзя просунуть острие ножа. Это поистине диск, вставленный в трещину горного ущелья.
Страннее всего было то, что диск движется. Медленно поворачивается на месте. Сегодня он касался стенки ущелья серединой между двумя ровными бороздами, проведенными поперек обода. Он знал, что можно встать на одну из канавок — и, если сумеешь простоять неподвижно неделю или две, очутишься на южной стороне.
Тайна, не находящая ответа. Тралл подозревал, что эта штука сделана не как мост. Скорее ради некоей иной цели. В первое посещение в его ум закралась мысль, вскоре показавшаяся совершенно нелепой… Бывают же более простые способы отмерять движение времени!
Тралл выпрямился и приказал воинам переходить. Алрада пошел первым.
Миновав мост, воины рассеялись в поисках укрытий. Склон продолжал неспешно спускаться к югу. Воины осторожно крались между камней и кривых дубов, отыскивая позиции, позволяющие видеть тракт и при необходимости занимать оборону.
Тралл пригнулся рядом с Алрадой и принялся изучать окрестности; вдруг воин что-то пробормотал и сделал шаг в сторону. Глухо ругнулся.
— Что такое, капитан?
— Я почувствовал, что камень… шевелится. Вон тот.
Тралл поглядел на место, на котором прежде стоял капитан. Каменная плита с немного закругленными краями, сидящая ниже окружающего грунта. Она была покрыта пылью и гравием, но все равно казалась слишком ровной для природного
Тралл оглянулся на мост, снова взглянул на заваленную плиту. — Она двигалась?
— Да, я уверен. Немного, но двигалась.
— Был ли звук?
— Скорее дрожь, чем звук. Вожак, под ней словно бы что-то большое… шевелится.
Тралл уставился на плиту, повел пальцами по линиям письмен. — Ты узнаешь язык?
Алрада пожал плечами, отвернулся. — Вожак, нам пора двигаться.
— Вы уже видели такие знаки.
— Не на камне. На льду. Какая разница?
— Лед?
— Однажды я жил и охотился на северном побережье, у племени Ден-Рафа. Север и восток, глубоко в ледяных пустошах. Там есть стена, покрытая такими вот письменами. Айсберг, мешавший нам пройти. Высотой в двадцать мужчин, шириной в лигу. Но к следующему лету он пропал, погрузился в море.
Тралл знал, что Алрада странствовал много и далеко; подобно Бинадасу, он связал себя узами побратимства со многими Эдур из соперничающих родов. Как и сам Тралл, он сопротивлялся войне объединения, затеянной Ханнаном Мосагом. По всему они должны бы быть друзьями. — Что сказали о нем твои товарищи из Ден-Рафа?
— Говорили, это писал Клыкастый. — Он снова дернул плечом. — Чепуха. Сказка.
— Мужчина с клыками?
— Его… видели. Поколение за поколением видят его, снова и снова. Кожа серо — зеленая. Клыки, белые как кость кита. Он всегда появляется на севере, стоит на ледяной горе. Вожак, нет времени.
Тралл вздохнул. — Посылайте взводы вниз.
Вскоре Канарт доложил, что чует запах падали.
Но это оказалась всего лишь мертвая сова.
— …да, духи открыли мне многое из нашего прошлого, — сказал раб. И начал декламировать, вспоминая недавнее видение:
— Очень, очень давно наступили темные времена для Летера, Первой Империи, разославшей корабли, чтобы нанести на карту весь мир. Были описаны берега всех шести континентов, всех восьмисот и одиннадцати рассеянных по океанам островов; были открыты руины, сокровища и древнее волшебство. Найдены яростные, дикие племена. Другие народы, нелюди, но у всех была красная кровь, и она потекла рекой. Баргасты, Трелли, Тартено, Фенны, Маре, Джаги, Кринны, Жекки… Были основаны колонии на чужих берегах. Войны и завоевания, вечные завоевания. Пока… все не пало, пока все не разрушилось. Первая Империя провалилась сама в себя, Зверь восстал в сердце ее городов, кошмар распространился, будто чума.
Единственный император стал Семью, и Семь рассеялись в безумии. Загорелись великие столицы. Весь народ погиб в…
— Я хочу попасть туда. Мне нужно увидеть самой.
— Нет. Я не знаю, как…
— Идиот. Я могу открыть тропу. Я искусна в открытии троп.
— И что потом?
— Тогда ты выберешь путь. Удинаас, веди меня к духам.
— Здесь не лучшее место…
В ее руке было что-то зажато; и теперь Пернатая Ведьма прижала руку к его плечу. Удинаас почувствовал, будто их соединила плитка.