Полуночный Прилив
Шрифт:
Халл встал рядом. — Они подняли армию, — прошептал он.
В голосе звучало мрачное удовлетворение.
— Действительно ли это предки Эдур?
Горящий взор уперся в ее глаза: — Конечно. Кем же им еще быть?
Аквитор вздрогнула. — Прикажи нерекам идти. Тебя они послушаются. Осталось два дня, и… — Тут она замолчала.
На пути появилась фигура. Высокая как Эдур, кожа цвета отбеленного льна, лицо покрыто темными полосками, словно измазано окровавленными пальцами. В глубинах мертвых орбит светились красные как угли глаза. С гнилых доспехов свисали
Духи столпились у ног привидения, словно поклонялись ему.
Щелкнула дверца фургона, появился кутавшийся в шубу Бурак. Полы волочились по грязной земле. — Курган и Корень! — прошипел он. — Плитки не солгали!
Серен сделала шаг вперед. Халл схватил ее за руку. — Не…
— Ты встал здесь навечно? — бросила она, сбрасывая руку. Несмотря на смелые слова, сердце ее охватил ужас. Духи присутствовали в детских сказках и легендах, в темных слухах, иногда проносившихся по столице. Она не очень верила в привидения, хотя идея засела глубоко. Шепот истории, сказы о вестнике, о молчаливом предупреждении. Сейчас символ стал реальностью.
Все же она ожидала увидеть нечто более… эфемерное. Смутный абрис, лицо из бледных намеков, пятно, лишенное определенных черт. Один миг в полутьме, и вот, призрак исчезает в воздушных токах.
Но представшее им зачарованное создание было вполне различимым. Почти физическое присутствие. Высокий рост, изъеденная кожа вытянутого, бесцветного лица, покрытые пленками глаза, видящие ее и светящиеся пробужденным разумом.
«Он словно сейчас выкарабкался из одного из лесных курганов. Но это не… Тисте Эдур».
— Дракон, — сказало привидение на эдурском языке, — однажды прополз этим путем. Тогда не было леса. Только запустение. Кровь на пустой земле. Смертная, этот путь ПРОЛОЖИЛ дракон. Ты чуешь? Под тобой рассеянная память, оттолкнувшая корни, склонившая деревья по сторонам. Дракон. — Призрак повернулся, поглядел на дорогу за спиной. — Эдур. Он бежал, невидимый, забытый. Родич того, кто предал меня. Но… невиновный. — Он снова глядел на нее. — А ты, смертная, вовсе не невинна. Ведь так?
Серен в замешательстве промолчала.
Заговорил Халл Беддикт. — В чем ты обвиняешь ее, дух?
— Тысяча обвинений. Тысячи тысяч злодейств. Твоих. Ее. Вашего рода. Боги — ничто. Демоны — что дети. Любой Властитель — бормочущий придурок в сравнении с вами. Интересно, всегда ли бывает так? Порок тайно размножается в лепестках цветка, когда приходит пора цветения. Тайные семена упадка под бутонами величия. Все мы ничто перед вами.
— Чего ты хочешь? — вопросил Халл.
Духи разлетелись под сень деревьев. Однако новая волна начала пресмыкаться у порванных сапог привидения. На дороге кишели мыши. Лодыжки Серен исчезли под бурой массой, приливом бездумного бегства. «Сонм маленьких личностей, захваченных непостижимым и непреодолимым порывом. Отсюда — туда».
В них было что-то пугающее, даже ужасающее. Тысячи, десятки тысяч — весь видимый тракт был покрыт мышами.
— Земля разверзлась, —
— Мы не так слепы, как ты вообразил, — сказала Серен, сражаясь с желанием сбить мышей, вцепившихся в ноги, боясь впасть в истерику. — Если ты не хочешь или не можешь освободить путь, нам придется…
Привидение склонило голову. — Вы уничтожите бесчисленное множество жизней? Хотя и мелких. Во имя чего? Удобства?
— Твоим тварям не видно конца.
— Моим? Они не мои, смертная. Они принадлежат моему времени. Эпохе их господства над этой землей. Сонм тиранов, правивших прахом и пеплом, что оставили мы. В моем духе им мнится обещание.
— А мы, — пробурчал Халл, — должны увидеть тот же знак?
Призрак начал исчезать, как бы выцветая в воздухе. — Если хотите, — пришел плохо различимый ответ. — Может быть, они видели не мой дух, а ваши?
И привидение растаяло.
Мыши бросились в лес по обе стороны дороги, словно ослепнув, смешавшись, потеряв ту силу, что сплачивала их. Они закапывались в перегной, в тень гнилых стволов и опавших листьев. Еще миг — и их не стало.
Серен повернулась к Бураку Преграде. — Что вы имели в иду, говоря «Плитки не лгали»? Курган и Корень, это плитки Оплота Азат. Вы видели разброс, прежде чем отправиться в путь. В Трейте. Станете отрицать?
Он не посмел встретить ее взгляд. Лицо стало еще бледнее: — Аквитор, Оплоты пробудились. Все.
— Кто же он? — спросил Халл.
— Не знаю. — Бурак состроил гримасу и отвернулся. — Какое мне дело? Грязь шевелится, и сокрытое в ней появляется. Вот и все. Седьмое Завершение близко — а я боюсь, что оно будет не тем, чего все мы ждали. Рождение империи, да. Но кто станет ею править? Пророчество зловеще смутно. Путь свободен — пора ехать.
Он залез в фургон.
— И что мы поняли из всего этого? — спросил Халл.
Серен пожала плечами: — Пророчества похожи на плитки, Халл. Увидишь все, чего тебе самому хочется. — От перенесенного страха саднило в горле, ноги и руки тряслись. Чувствуя утомление, она отстегнула шлем, сняла его. Мелкий дождь обжег лицо, словно лед. Глаза закрылись.
«Я не смогу спасти его. Никого из нас».
Халл Беддикт заговорил с нереками. Серен заморгала, мысленно одернув себя. Привязала шлем к мешку.
Путешествие продолжилось. Стонущие, стучащие фургоны, резкое дыхание нереков. Неподвижный воздух, туман, сочащийся сквозь него, будто дыхание утомленного бога.
«Два дня. И все кончится».
В тридцати футах сверху невидимая ими сова пролетела над дорогой, неслышно взмахивая широкими черными крыльями. На клюве, на острых когтях была кровь.