Полуночный трубадур
Шрифт:
— Ты не спишь?
В комнате еще довольно света, чтобы разглядеть ее очаровательную улыбку.
— И я тоже. Не спится, ты знаешь… Я…
О! Почему она мне не отвечает? Было бы гораздо легче…
— Арабелла…
Ее руки поднимаются и притягивают меня к мягкому и теплому ложу.
— Арабелла, любовь моя…
Мои губы ищут ее губы, и я ощущаю ее горячее тело. Я теряю рассудок, и наш первый поцелуй — не более, чем жестокий укус, который опрокидывает весь мир и погружает меня в бездонную пропасть…
Вдруг
— Джон… Джон… Послушай… Ты слышишь?..
— Арабелла…
— Этот шум, Джон… Этот шум…
Как оглушенный, я ошеломленно смотрю на нее бессмысленным взглядом, потом навостряю уши и, в свою очередь, слышу какое-то отдаленное рычание.
И вдруг я сразу все понимаю. Я покидаю свой сон неохотно, с болью и мукой, как пьяница, с отвращением просыпающийся на следующий после попойки день. Шум… Гудение реактивных двигателей. Парни Джо… Боже мой, как я мог забыть все это? Я бросаюсь к окну. Нет, в этот раз никакой ошибки. Этот шум — я узнаю его из тысячи.
— Джон… Ракеты… Быстрее.
Я бросаюсь к обломкам корабля, ныряю в шлюзовую камеру и лихорадочно роюсь в нише. Да, они здесь, я вижу эти — сигнальные ракеты. В тот момент, когда я выбегаю из корабля, ко мне присоединяется Арабелла, но я не обращаю на нее никакого внимания. Я выпускаю в ночное небо ракету, которая рассыпается в вышине мириадами ярких разноцветных огней. Но увы — поздно: шум удалился и затих в тишине. Вторая ракета взлетает в небо, третья, четвертая…
Но они должны вернуться, должны заметить мои сигналы. Ведь ночью это так легко!
На скалистый холм. Быстро! С этой высоты посылаемые мной сигналы будут более заметны. Не следует пренебрегать даже мелочами, если они могут дать шанс. Я бегу изо всех сил, пересекаю поляну и тороплюсь к груде камней. Не обращая ни малейшего внимания на острые грани, я прыгаю, не чувствуя, что из разбитых рук и коленей струится кровь. Наконец я добираюсь до вершины и испускаю крик радости. Шум раздается прямо над моей головой и сопровождается каким-то резким высоким свистом, который становится невыносимым. Во время этой лихорадочной спешки я успел вставить ракету в патронник и теперь взбираюсь на осколок скалы.
Мои пальцы судорожно сжались… Но внезапно я кричу, в то время как камень, покачнувшись, падает и увлекает меня за собой в глубокий сумрак…
Я кричу, когда ударяюсь и отлетаю от острых уступов скалы… Я кричу в то время, как мои веки наливаются непомерной тяжестью, но крик уже беззвучен, потому что мои легкие лопнули, как мыльный пузырь…
И с мыслью о смерти я погружаюсь в небытие.
8
Мне снилось, что я шел по мягкой нежной траве.
Мне снилось, что я жил.
Мне снились моя юность и моя жизнь.
Мне снился отлет с Земли во вторник утром,
И мне снились моя смерть и мое воскрешение.
Но правда ли, что это был сон?
Мои глаза все еще не хотят открываться, и мое тело остается непомерно тяжелым. Да, сон все продолжается, и мало-помалу все проясняется. Воспоминания…
Я — второй Джон Кларк, второй я. Я получил второе тело из искусственного инкубатора, надежно защищенного от всех воздействий внешнего мира, где оно лежало в тишине и покое, благоприятных для размышлений…
Я восстал из смерти в бессмертие.
Мой мозг работал… трудился… я анализировал факты и постепенно связал воедино все события. Но какой сегодня день? Сколько времени провел я здесь в коме? Я еще раз попытался восстановить момент моей смерти с помощью видений, неотступно преследующих меня. Итак, я вспоминаю.
Шум… Свист реактивных двигателей… Я падаю в пустоту, глядя в небо, поглотившее все мои надежды. О, боже, неужели же мне придется нести это наказание, эту кару, как еще одному Мессии, всю историю человечества? И так до конца времен!
Мои глаза открываются, сердце начинает биться в нормальном ритме. Слабый щелчок заставляет меня вздрогнуть, и неожиданно я осознаю, что все кончилось. Я освобождаю свою голову и запястья от захватов и толкаю панель, прикрывающую мою вторую сущность.
На выходе из корабля меня ослепляет солнце, но мало-помалу я начинаю узнавать знакомый пейзаж. Поляна… Колодец… Когда я спускаюсь, замечаю двойника Арабеллы, чудовище, монстра, выдуманного инженерами “Космика”, И меня охватывает отвращение. Как я мог, в конце концов?.. Я задыхаюсь от омерзения. И тем не менее, я знаю, что не сумею этого избежать во время моего вечного одиночества. Это выше воли и сознания.
Ммм, моя голова! Если бы еще не было этих старых воспоминаний! Если бы можно было от них избавиться! Но нет, они все здесь, со мной. Даже самые незначительные и отдаленные.
Гуманоид поворачивается ко мне спиной. Я приближаюсь к ней и вижу, как она кладет цветы на могилу, увенчанную грубым деревянным крестом. Букет большой и разноцветный. Она оборачивается на шум моих шагов и смотрит на меня со своей вечной улыбкой. Ни малейшего удивления. Я задаю себе вопрос: говорил ли я ей когда-нибудь о своем бессмертии? Возможно.
— Джон!.. Джон, дорогой!..
Она бросается в мои объятия, но я отталкиваю ее, выскальзывая из ее рук. Мой взгляд прикован к могиле. Деревянный крест!
— Джон, ты видишь, я украсила цветами твою память и ухаживаю за могилой.
Да, конечно, это запрограммированные действия всех гуманоидов, но какой странный язык!
— Сколько дней я отсутствовал?
— С двумя кусочками сахара, как и каждое утро. Э… нет, я хочу сказать два дня.
— Что ты сделала со своими волосами?