Полужизни
Шрифт:
– Может, они просто для справок закрыты?
– Дело не в этом.
– Телефонов у них тоже нет?
– А сам как думаешь? Нет. Сразу после справочной я позвонила на почту. Саймон, адреса не существуют, счастливое исключение – адрес Рут Марджерисон. Гарстед-коттедж, Авеню, Реклесгем...
– Именно в Реклесгеме находится Виллерс, частная школа, в которой учились Вайерс и Трелиз. На почте я выяснила адрес и почтовый индекс школы. Отгадай, что еще попалось в директории «Виллерс»? Адрес и индекс Рут Марджерисон.
– Не понимаю, –
– Территория Виллерс так огромна, что там несколько индексов. Школе принадлежат двадцать с лишним зданий, каждое из которых имеет собственный адрес. В том числе и Гарстед-коттедж. Он действительно на Авеню – думаю, так называется дорога на территории школы. Я позвонила в Виллерс, попросила соединить с Рут Марджерисон из Гарстед-коттеджа и услышала, что там такая не проживает.
– А кто проживает, не спросила?
– Спросила и не добилась ровным счетом ничего. Как ни позвоню в Виллерс, со мной общаются предельно вежливо, но толку от них ноль. О Марте Вайерс никто говорить не желает.
– Нужно туда ехать! – Саймон залпом допил пиво. – Мы же полиция, администрации школы придется с нами разговаривать. Они ведь не знают, что нас временно отстранили от службы.
– По пути сюда я позвонила Йен Гарнер. Спросила, как платили эти люди. Подумала, вдруг у нее записи сохранились. Но слишком давно это было, а вспомнить она не смогла. Остался лишь список проданных картин с галочками против названия каждой. Отметки эти означают, что оплата произведена. Йен утверждает, что по крайней мере один покупатель расплатился наличными. Такое случается редко, поэтому и отложилось в памяти.
– Раз адреса не существуют, то и люди, вероятно, тоже.
– Йен хорошо помнит, что с большинством покупателей лично не встречалась. Дескать, на закрытом показе продались только три картины.
– Их купили Сесили Вайерс, Кэрри Гатти и Сол Хансард?
– Вполне возможно. Остальные общались с ней по телефону, деньги и картины пересылались либо по почте, либо с курьером.
– Так принято? – удивился Саймон.
– По словам Йен, нет. Она сочла это заслугой молвы, которая вмиг сделала Эйдена настолько популярным, что его работы покупали не глядя. Двое из тех девяти, Уиндес и Элстоу, потребовали права преимущественной покупки следующих работ Эйдена, Йен даже пометку соответствующую сделала.
– Доверчивая особа! Покупателей в глаза не видела, а уже...
– Бизнес есть бизнес. Она продала картины, ей заплатили. Так что, допрос покупателям устраивать?
– Виллерс! – Саймон решительно поднялся. – Следующий пункт нашей программы. Поехали!
– А не стоит сперва отнести мой улов Милуорд?
– Хочешь – неси, но без меня! Если мы с ней еще раз встретимся, может дойти до драки.
Чарли не думала, что Милуорд сильно заинтересует каталог выставки восьмилетней давности.
– Нет, я отправляюсь не к Милуорд, а домой. Одному из нас нужно потолковать с Кэрри Гатти, и, видимо, этим займусь я. Везет мне, правда?
23
5
Из сна меня вырывает громкий мужской голос, вещающий о ситуации на дорогах. Радио! Я в незнакомой машине с серыми кожаными сиденьями, у зеркала заднего обзора качается освежитель воздуха в виде елочки. Совсем как в такси! Мало-помалу кусочки пазла складываются в картинку: это впрямь такси, которое Мэри вызвала, чтобы отправить меня на станцию.
– Почему мы на шоссе? – спрашиваю я водителя. В брешь между сиденьем и подголовником видна розовая шея и седой ежик, обрывающийся на затылке идеально прямой линией. Все три полосы шоссе стоят, мы – в средней. Впереди многие водители выходят из машин и разминаются. Некоторые открыли окна и разговаривают. Давно мы тут ждем? Долго я спала? На улице смеркается...
– Вам разве не в Спиллинг?
– Я собиралась ехать на поезде. Думала, вы на станцию меня везете. – Я не знаю, какая станция ближе всего к Виллерсу, поэтому название дать не могу. Жаль, у Мэри не спросила.
– Мне велели доставить вас прямо в Спиллинг, мисс.
– Нет! – Я отчаянно борюсь с желанием снова провалиться в сон. – У меня денег не хватит.
– Они и не понадобятся. – Водитель поворачивает зеркало так, чтобы мы друг друга видели. Глаза у него серые, веки набрякшие, седые брови торчат в разные стороны. – Стоимость проезда занесут на счет, а вы просто распишитесь, когда до Спиллинга доберемся. Если вообще доберемся! – добродушно усмехается он.
– На чей еще счет?
– На счет Виллерса.
– Это какое-то недоразумение...
– Вовсе нет, мисс. Мне велено доставить вас в Спиллинг. Кажется, мы здесь застряли. На третьей развязке отсюда авария, поэтому движение только по одному ряду. Пить хотите? Там в сумке-холодильнике вода. Вообще-то я уже говорил, но вы спали как убитая.
Справа от меня в нише для ног квадратная синяя сумка. Я снимаю ремень безопасности и, наклонившись, расстегиваю молнию. В темной прохладе сумки восемь бутылок минеральной воды.
– Угощайтесь! – любезно предлагает водитель. – Они для вас.
Как неловко! Почему вода только для меня? Зачем мне одной восемь бутылок?
– Спасибо, пить не хочется, – отвечаю я. Под пристальным взглядом водителя очень неуютно. – Честное слово, лучше отвезите меня на станцию!
В кожаном кармане на спинке водительского сиденья лежит журнал в красной глянцевой обложке – «Инсайдер».
– Первый раз в Виллерсе, да? На родительницу вы не похожи – слишком молоды. Значит, на собеседование приезжали?
– Нет, в гости.
– Все равно вижу, что впервые. Кататься на «роллс-ройсе» вы явно не привыкли. Родители здешних учениц, учителя и даже сами девочки воспринимают все как должное. Откровенно говоря, приятно встретить человека, который не считает роскошь нормой. Сами вы тоже не в Виллерсе учились?