Полужизни
Шрифт:
– «Лед на солнце».
– Вот название совершенно из головы вылетело. Помню, мать очень гордилась, что ее дочь издала роман, а Марта места себе не находила от смущения.
– А Мэри Трелиз вы на том показе не видели?
– Что там делать Мэри? – скривился Хансард. – Они же с Эйденом не знакомы. – Чарли никак не отреагировала, и Сол раздосадованно буркнул: – Только не говорите, что знакомы. Я бы никогда не послал Рут к Эйдену, если бы подозревал, что он как-то связан с Мэри!
– Когда вы начали обслуживать Мэри? – поспешно
– Года три-четыре назад. Я бы уточнил, только уверен, что документации о том периоде не сохранилось. – Точно в подтверждение своих слов Хансард приподнял лист белой бумаги, обнажив исцарапанный стол.
– Когда Трелиз впервые пришла к вам и представилась, ее имя не показалось знакомым?
– Нет. Да и с какой стати?
«К чему скрывать? – подумала Чарли. – Хансард ведь был на том закрытом показе и, вероятно, сам все видел».
– На выставке в «Тик-таке» Эйден представил картину под названием «Убийство Мэри Трелиз».
– Что?! – В голосе Хансарда прозвучал неприкрытый ужас.
– Вы не помните такого названия?
– В день показа в «Тик-таке» творилось черт знает что. Вряд ли я вчитывался в названия, хотя... Картину со сценой убийства заметил бы наверняка! Ничего подобного там не было. – Сол побледнел. – Так Мэри... убили? – На сей раз ответ он ждать не стал. – Но как же так? Я видел ее не далее как в прошлом году, а выставка Эйдена состоялась в 1999-м или годом позже.
Чарли едва не призналась, что сбита с толку не меньше, чем он, и длится это с пятницы, когда Рут Басси втянула ее в бессмыслицу, причем дело тут не только в хронологии.
– На том показе вы купили картину.
– Да, но если хотите на нее взглянуть, ничего не получится.
– Почему? Хансард покраснел.
– Я ее продал. Через несколько дней после закрытия выставки в «Тик-таке» мне позвонил коллекционер. Я тоже считаю себя коллекционером, но до этого парня мне как до луны. Он знал, сколько я заплатил за картину Эйдена, и предложил в четыре раза больше.
– А вы сказали «да».
– Как ни прискорбно, вы правы. В ту пору галерея едва приносила доход. Впрочем, дефицит наличности периодически возникает даже сейчас. Знаете, а ведь та картина мне не особенно нравилась, хотя Йен я об этом не говорил. В смысле, Йен Гарнер, она хозяйка «Тик-така» и моя давняя приятельница.
Чарли кивнула.
– Йен искренне считала Эйдена гением, а вот я к его картинам так и не прикипел. Нет, как человек он мне очень нравился, но его картинами не проникся. Они казались... чересчур пронзительными, что ли? Помню, смотрел на них и ежился. В общем, это тоже способствовало принятию решения. На следующий день после разговора за картиной прислали курьера.
– А деньги?
– Их я получил почти тут же.
– Да, такие деньги на дороге не валяются. – За восемь тысяч она продала бы любую картину, ну, кроме шедевров, вроде «Моны Лизы» и «Подсолнухов» Ван Гога. Других примеров на ум не приходило.
– Я действительно считал, что картина Эйдена будет уместнее в коллекции того парня, чем у меня над камином. Самому Эйдену я так и не признался. Собирался, да пороху не хватило. В результате я даже в гости пригласить его не мог.
– Имя того коллекционера вы, конечно, не помните? – на всякий случай спросила Чарли.
– Как ни странно, помню. Я родом из Дорсета, а фамилия того парня совпала с названием моей родной деревни, глухого, богом забытого места. Точнее, с половиной названия. О деревне Бландфорд-Форум когда-нибудь слышали?
О деревне Чарли не слышала. Зато знала, какая половина совпала с фамилией коллекционера, сделавшего Хансарду фантастически выгодное предложение. Этот человек вместе с женой Сильвией проживал по несуществующему адресу.
– Его фамилия Бландфорд, – объявил Сол. – По поводу имени стопроцентно не уверен, но думаю, что Морис. Морис Бландфорд.
В пабе «Лебедь» было так же людно и жарко, как в галерее Хансарда. Страшно хотелось пить, и, добравшись до барной стойки, Чарли заказала большую порцию содовой с лаймовым сиропом. Кэрри Гатти сидел за столиком с двумя девушками и читал книгу. Чарли он не заметил. Она опоздала, но Гатти не нервничал. Похоже, его не волновало, появится она или нет. Пробиваясь к столику Гатти, Чарли чуть не расплескала половину стакана.
– Кэрри!
– Боже милостивый! – Гатти поднял голову. – Ты уже взяла у барменши мочу на анализ?
Одна из сидевших рядом девушек демонстративно отодвинула стул, другая взглянула на Чарли, давая понять, что она не с Кэрри.
Читал Гатти «Краткую историю времени» Стивена Хокинга. Вот только закладка лежала подозрительно близко к началу. Что же, страниц пять Кэрри наверняка осилил!
– Из-за чего тебе неймется, из-за девчоночьего имени или неудавшейся карьеры комика?
Гатти захохотал. Он упивался шпильками и язвительными выпадами, и это бесило в нем больше всего.
– Ну, в плане карьеры я не одинок! Говорят, у тебя и твоего жениха она тоже к чертям катится...
– Откуда тебе известно о моей помолвке? – с притворной беспечностью спросила Чарли. Следовало продемонстрировать, что ей все нипочем. Увидит, что задел, – сожрет с потрохами. Хотя в ответ разрешалось поддевать и подкалывать сколько душе угодно. Гатти единственный из знакомых Чарли начисто игнорировал такт и приличия и в отношении себя, и в отношении окружающих.
– Ну я ведь слежу за твоими успехами! – отозвался Гатти. – Точнее, неуспехами. Неужели впрямь собралась за этого зануду Уотерхауса?